Удар из прошлого - Троицкий Андрей

Валиев вынул из шкафа свежий комплект постельного белья и задернул шторы. Он поставил будильник на четыре часа, сбросил с себя одежду и, упав на разобранный диван, накрылся простыней. Теперь, когда все кончено, он не испытывал радости победителя. Болела изувеченная рука, после консервов разыгралась мучительная изжога.

Сегодня он приведет в эту квартиру какую-нибудь симпатичную девочку. Чтобы не было так одиноко и пусто на душе. Месяц назад Валиев возле кинотеатра «Иллюзион» подошел к приглянувшейся проститутке. Женщина смерила бригадира презрительным взглядом. «Пошел ты к черту, чурка несчастный», – сказала она. Валиев окаменел, до сих пор он думал, что проституток интересуют только наличность, а не национальность клиента.

«У меня есть деньги», – поперхнулся Валиев. «Сказала, пошел, чурка, к такой матери со своими деньгами», – ответила девка и повернулась задом. Прохожие, слышавшие реплики женщины, оглядывались и улыбались ему в лицо. Валиеву хотелось провалиться сквозь землю. Вечером, чтобы не позориться на улице, он поедет в ресторан, который держит земляк из Баку, заклеит проститутку в кабаке.

Валиев устал после вчерашнего сумасшедшего дня и бессонной ночи, но сон почему-то не шел. Бригадир лежал на спине, разглядывал потолок и копался в мыслях и воспоминаниях, словно перелистывал страницы семейного альбома.

Он много чего повидал в жизни. Начинал с низов, получал какую-то унизительную мелочь за паршивую работу. Кому-то чистил морду, в кого-то совал перо, кого-то запирал в промышленном холодильнике на мясоперерабатывающем заводе в пригороде Степанакерта. Тогда у Валиева хватило ума остановиться. Еще год такой жизни и его самого прирежут на темной улице.

Решив остепениться, Валиев женился и даже по глупости завел ребенка. А потом началась война. Когда дом в Степанакерте разбомбил армянская авиация, семья Валиева перебралась в списанный железнодорожный вагон, снятый с колес. Валиев ушел на фронт и провел в окопах почти шесть месяцев. За это время он понял, что на войне зарабатывает не тот, кто проливает кровь и кормит вшей. Совсем другие люди.

Валиев дезертировал из армии. Он перебрался в Абхазию, там платили больше. Три с половиной года назад близкий друг вытащил Валиева в Москву. И здесь, в столице, он снова начал с нуля. Торговал на Черемушкинском рынке спичечными коробками с анашой и мечтал о большом деле. При первой же возможности ушел с рынка, выполнил свой первый заказ, получив за работу копейки. Тогда он заработал не деньги – авторитет.

Когда посредник свел Валиева с Казакевичем, дело представлялось бригадиру весьма простым. Он засучил рукава. И вот оно, простое дело…

Валиев потерял четырех друзей. Это плохо, потому что бригадир не так молод, чтобы заводить новых друзей. Он потерял собственный палец. Это тоже плохо, потому что новые пальцы у людей не вырастают. Он остался один. Это совсем погано – тут и думать не о чем. Бригадир без бригады все равно, что генерал без армии.

По уговору, Валиев половину гонорара должен был забрать себе. Другую половину делят между собой четыре его помощника. Случись худшее, деньги получают родственники погибших. Но Валиев внесет изменения в ту договоренность. Мертвые на него не обидятся. Он оставит себе не половину, а третью часть гонорара. Остальное разделит между родней своих друзей. Это справедливо. А что касается милиционера Девяткина, вчера вставшего на пути Валиева, то с ним надо разобраться так…

Валиев не довел мысль до конца, задремал. В четыре зазвонил будильник. Невыспавшийся бригадир поднялся и стал бриться перед зеркалом, готовясь к важной встрече.

Глава девятнадцатая

Джип Ирины Павловны Тимониной вкатился на территорию больницы в начале одиннадцатого утра. Передние сидения занимали водитель и охранник Алексей Кочкин, одетые соответственно случаю, в темные костюмы, светлые сорочки и галстуки.

Тимонина, с раннего утра пристрастно перебиравшая одежду, остановила выбор на нейтральном темно сером костюме и сиреневой шелковой блузке с вырезом на груди. Она ведь не вдова, точнее, узнает о гибели мужа лишь от главного врача больницы Глухарева. Значит, не должна наряжаться, как на поминки.

Со вчерашнего вечера, когда Ирина Павловна получила известие, что муж в больнице, прошло достаточно времени, чтобы продумать общую линию поведения. Детали она отполировала по дороге.