Озноб - Малышева Анна

– Я сожгла ее там же, на даче, мне было противно к ней прикасаться.

– Вообще-то, это была моя кровь. – Сергей не сдержал улыбки, глядя на серьезное лицо своей спутницы. – Теперь-то ты знаешь, чья это была машина? Раз уж общалась с Давидом… Он мне все нервы вымотал своим подарочком, честно говоря. Думаю, из-за этого и злится больше всего. А эти пятна… Когда жена приехала на дачу, я помогал ей доставать вещи из машины, и у меня вдруг пошла кровь носом. Честно говоря, она с порога начала мотать мне нервы, давление подскочило, в принципе оно уменя низкое, атут взлетело… Она же сама искала аптечку, может, еще куда-то кровь попала. Какая это улика!

– Никакая, – кивнула Ирина. Обстоятельность, с какой Сергей посвящал ее во все подробности недавно случившихся событий, и радовала, и настораживала.

С одной стороны, он был очень словоохотлив, и притом его невозможно было уличить не то что во лжи – в неточности. С другой… «Я ведь не выпытываю никаких деталей, он сам их выкладывает… Как будто оправдывается!» – Там есть страница, на которой маркером вычерчен весь путь к твоему сгоревшему дому. – Она продолжала держать атлас, Сергей так и не проявил желания его взять. – Это могло бы стать уликой, если бы ее приезд к тебе был тайной. Но тайной оказалась как раз я!

– Можешь выбросить эту макулатуру. – Мужчина даже не повернул головы. – Если все улики твоего приятеля-пройдохи таковы, то мне стоило не деньги ему платить, а морду набить. Но он сумел сгустить краски, ничего не скажешь. Хуже всего, что у него есть свой человек в страховой компании, а они сейчас только и ждут, чтобы в меня вцепиться. Поэтому даже такая помеха мне не нужна. Он знал, за что требует деньги, он их и получил. Надеюсь, за ним не притащится кто-нибудь другой, шантажисты тем и характерны, что множатся, как грибы после дождя. Кстати, мы приехали!

За разговором Ирина не заметила, как они свернули с шоссе в длинный переулок с односторонним движением. Сергей свернул еще раз, и машина въехала во двор, так тесно заставленный автомобилями, что припарковаться им удалось только после долгих выматывающих поисков на черепашьей скорости. Мужчина чертыхался, всматриваясь в темноту, разрезаемую фарами джипа, и наконец, втиснул машину в чудом обнаружившуюся щель:

– Бывают минуты, когда я жалею, что не купил малолитражку. Что ж, идем!

Женщина вошла вместе с ним в подъезд девятиэтажного дома, поднялась в лифте на предпоследний этаж, подождала, пока он справится со связкой ключей, к которой явно не привык, и все это время ее не покидало ощущение, что романтическое свидание, о котором она мечтала, так и не состоялось. Все было до обидного буднично, будто они уже не раз приезжали в эту квартиру после долгого трудового дня, предварительно перекусив где-то в ресторане. «Конечно, мы уже не дети, оба понимаем, что должно произойти. Может, это ханжество – маскировать очевидное фиговыми листочками. Но я надеялась на какой-то другой вечер!»

То ли Сергей чувствовал ее настроение, то ли сам не был настроен слишком решительно, в любом случае он держался как гостеприимный хозяин – не больше. Помог гостье снять куртку, проводил ее в одну из комнат, включил торшер и развел руками, оглядывая обстановку:

– Честно говоря, я не больше твоего знаю, где тут что! Пойду сварю кофе, уж на кухне как-то сориентируюсь. Кажется, вон там бар. Поищи что-нибудь подходящее.

И удалился, оставив женщину посреди комнаты, которая, казалось, с неудовольствием созерцала нарядную незнакомку в коктейльном платье. С первого же взгляда, едва успев осмотреться, Ирина решила, что жить здесь не останется. Она сама не понимала, почему ее вдруг охватила такая тоска, когда она увидела стены, оклеенные унылыми бежевыми обоями, мягкую мебель с обивкой тигровой расцветки, букеты из искусственных цветов, пылившиеся тут и там, как подношения некоему безвкусному божеству. С потолка свисала дорогая люстра, слишком массивная для такого помещения, каблуки тонули в пышном ворсе шерстяного ковра. Одну стену чуть не целиком занимала плазменная панель, на которой отчетливо можно было различить жирные следы чьих-то пальцев. Комната была олицетворением скуки и банальности и больше всего напоминала номер в гостинице. Здесь или не жили, или не испытывали никакого удовольствия от жизни. Вместе с тем, когда Ирина припомнила лицо фальшивой супруги Валентина, этот образ достаточно точно совпал с обстановкой, которая сейчас ее окружала.