Гений - Келлерман Джесси

Берта вспоминает эти вечера… и внезапно одно воспоминание накладывается на другое: тишина, позвякивает серебро, на столе дорогой фарфор. Ей передают записку… записку от доктора Фетчетта. Нет, нет, неправильно. Это было не тогда, намного, намного раньше. Берта все перепутала. И вообще, есть вещи, о которых лучше не думать. С огромным трудом Берта заставляет себя перевернуть страницу.

На следующей тоже много приятных воспоминаний. Чудный вечер, радостное событие… Вот снова ее свадьба. Надо думать только о ней. Лакеи в ливреях, духовой оркестр играет вальс в ее честь. По залу кружат толпы гостей. Вот вносят свадебный торт, роскошная пирамида из крема. Такого огромного торта еще никто из ее гостей не видел. Даже в газете фотографию напечатали, торта и ее, Берты. «Потрясающая свадьба мистера Л. И. Мюллера и мисс Берты Стайнхольц стала самым значимым событием сезона. На невесте было элегантное платье из ослепительно-белой тафты, а на женихе — традиционный черный смокинг. Церемония состоялась в соборе Св. Троицы. Сочетал новобрачных архиепископ Дж. А. Мофетт. Торжества продолжились в…» Ее свадьбу называли сказочной. Тут они не ошиблись. Берта прожила волшебную жизнь.

А вот теперь она совсем старуха, лежит на больничной койке. 1962 год. Многие страницы она не станет открывать. Не стоит переживать сейчас, ведь столько лет прошло, столько воды утекло. Но подлая память упорно подсовывает ей эти ненужные снимки.

На них нет ее детства. Детство Берты было счастливым и радостным. Она не сомневалась тогда и не сомневается теперь в правильности принятых решений. Слишком многое было поставлено на карту. Льюис никогда не мог этого понять. Он как-то сказал, что у нее нет сердца. Значит, он совсем не представлял себе, как устроен мир, и совсем не понимал ее. Бертой двигала не жестокость, а знание человеческой природы, злой и безжалостной. Она прекрасно помнила издевательства подруг, мокрые от слез подушки, годы страданий и борьбы. Каких трудов ей стоило добиться признания света. Каких трудов ей стоило превратиться в красавицу, потому что лишь перед красавицей открываются все двери.

Какая судьба ждала эту бедную девочку? Бесконечная череда разочарований и ошибок. Она родилась на свет для страданий. Берта поступила так из человеколюбия.

Когда Дэвиду исполнилось десять лет, Берта устроила для него праздник в бальной комнате. Пригласила оркестр. После ужина Дэвид играл для гостей, в основном друзей Берты, на скрипке. В те годы у самого Дэвида друзей было совсем мало. Вечер обещал быть удачным, пока Льюис не выбежал из зала. Берта пошла за ним. Муж лежал на кровати, прижимая к глазам носовой платок. Отвратительно! Свою жестокость он считал состраданием. Да он понятия не имел, что такое настоящее сострадание. Ведь ему никогда не приходилось страдать. Его всегда берегли, охраняли от любых неприятностей, решали за него любые, самые пустяковые и самые сложные проблемы. Разумеется, он считал, что и с девочкой все будет точно так же. И только Берта понимала, как трудно ей придется. Берта знала, что такое унижение. И не хотела для девочки такой судьбы.

Берта старается вспоминать мужа с любовью, но горечь все равно просачивается сквозь глянцевую бумагу снимков. Поначалу они просто спорили, но с годами их споры превратились в жестокую схватку. Между ними выросла стена терновника, и под конец за этими колючками Берта и Льюис уже не видели друг друга.

Как просто все было бы в романе. Можно написать: «И хотя они по-прежнему жили под одной крышей, они не перемолвились больше ни единым словом». Неправда. А правда в том, что Берта по-прежнему тепло относилась к Льюису, да и он нуждался в ее поддержке, Берта это чувствовала. Они столько пережили за сорок лет, столько раз вместе хохотали, столько разделили радостных моментов — пускай не в постели, но все же! И вырастили сына.

Льюис умер, и все открылось. Ребенку тогда было одиннадцать лет. Одиннадцать! Он жил затворником вместе со старухой-нянькой. Лучше не думать, какими извращенными были их отношения. Мальчик мало разговаривал. Старуха, Нэнси Грин, сказала, что он вообще молчун. Берта велела ей закрыть рот и ждать, когда к ней обратятся.

Ей хотелось отправить мальчишку куда подальше, в Европу или, может, в Австралию, но доктор Фетчетт ее отговорил. Берта поддалась минутной слабости и согласилась отослать мальчика на другой конец штата. Так все и разрешилось. И на этот раз навсегда.