Капкан на честного лоха - Троицкий Андрей

Днем раньше в витринах появились рекламные щиты, извещающие о грандиозной летней распродаже товаров. Однако заметного ажиотажа, столпотворения покупателей, привлеченных скидками, вокруг магазина не наблюдалось. Замоскворечье задыхалось от послеобеденной жары и духоты. Большинство кредитоспособных граждан ещё вчера, в пятницу, благополучно переехали на дачи. Покупатели с тонким кошельком в супермаркет заходили разве что из любопытства, даже уцененные товары были для простого люда дороговаты.

Солнце медленно опускалось за дома на другой стороне площади, скудная зелень нескольких молодой деревьев не спасала от жгучих солнечных лучей пешеходов и пассажиров, ожидающих своего троллейбуса на остановке. Цыганков прошелся вдоль витрин, любуясь на собственное отражение в стекле. Светлые брюки свободного покроя, ботинки из плетеной кожи, бобочка на трех пуговицах. На носу Цыганкова сидели темные очки, а на голове синяя, в цвет рубашки, бейсболка.

Эти шмотки, абсолютно новые, купленные не в нафталинной комиссионке, не на вокзальном рынке, а в дорогом магазине, сегодня привез из Москвы Климов. А он-то в одежде разбирался, он умеет одеваться. Со стороны Цыганков должен казаться модным прикинутым парнем, ожидающим свидания с любимой девушкой или с дорогой мамочкой. Послушный сын тащит домой тяжелые сумки. Трогательная картина, можно слезу пустить от умиления.

Однако что-то в облике молодого человека казалось подозрительным разомлевшему от жары охраннику, торчавшему на самом солнцепеке, возле входной двери. Мужик следил глазами за передвижениями Цыганкова, будто вокруг не было других людей, хмурился, и то и дело щупал пальцами болтавшуюся на поясе резиновую дубинку. Ясно, когда выполняешь собачью работу, руки так и чешутся кому-нибудь шею намылить.

Между тем, время приближалось к пяти вечера.

Цыганков завернул за угол, чтобы не светиться перед охранником, вытащил из кармана штанов фотографию Финкеля, ещё раз взглянул на карточку. Мужик средних лет, лицо вытянутое, с лобными залысинами, крупным широким носом, мясистыми губами. Одет в светло серый костюм, на шее галстук. Нет, этот сраный жлоб мимо не проходил. Цыганков опустил фото в карман, купил в палатке банку газированной воды и вернулся на прежнее место, к дверям магазина.

Посасывая сладковатое пойло, пахнущее одеколоном, Цыганков ещё добрых двадцать минут мозолил глаза охраннику, делая вид, что внимательно рассматривает манекен, выставленный в витрине. На самом деле он разглядывал в зеркальных стеклах то, что происходит за спиной. И, наконец, увидел то, что хотел увидеть.

Слева от магазина остановился темный «Мерседес». Цыганков повернулся в полоборота к витрине, бросил быстрый взгляд на номер машины. Она самая.

С заднего сидения выбрался Финкель. Сегодня на нем не было ни костюма, ни галстука. Бежевые летние брюки, светлая рубашка с короткими рукавами, кожаные полуботинки, в руках барсетка. По плану, утвержденному Климовым, Цыганков должен как бы невзначай столкнуться с адвокатом, обложить Финкеля матом, а затем смачно плюнуть ему в лицо. И пуститься наутек. Но барсетка в руке адвоката, она спутала, поменяла все планы.

С водительского места поднялся плечистый, плотного сложения мужик в клетчатом пиджаке, хлопнул дверцей, опустил в карман брелок. Цыганков замер на месте, он напряженно смотрел в витринное стекло, считая шаги адвоката.

До дверей остается примерно двадцать метров.

Финкель неторопливо двигался к магазину, телохранитель, отстав на пару шагов, брел за хозяином. Торчавший у дверей охранник, узнав Финкеля, расплылся в улыбке. Видимо, адвокат числился здесь постоянным клиентом. Пятнадцать метров. Дальше две ступеньки и дверь.

Цыганков поднял банку газировки, глотнул из дырки. Вода сделалась не просто теплой, почти горячей и ещё сильнее запахла противным одеколоном.

Двенадцать метров. Магазинный охранник взялся за сияющую золотом ручку двери, готовясь распахнуть её перед носом Финкеля. Цыганков вытер ладонью липкие губы. В последний момент во рту пересохло. Зря он сосал эту сладкую дрянь, от неё только зад слипнется, а жажда, она так и осталась, так и не исчезла. Семь метров. Ну, ещё три-четыре секунды.

Одна, две… Цыганков опустил глаза и увидел, что у его новых ботинок развязался шнурок. Черт, как не вовремя. Но теперь уже поздно завязывать. Если бы раньше хоть на минуту он увидел этот шнурок. Может, подождать, когда Финкель выйдет из магазина?