Кельтский круг - Шефер Карло

А ВНИЗУ ЕДЯТ СЕРН И КОЗЛОВ \ ПЛАЗМА ГОРОДА В КОТОРЫХ МЫ БУДЕМ ЖИТЬ НЕ ЗНАЮТ БОЛЬШЕ НИ ДОРОГ НИ УЛИЦ ПЛАЗМА

ЧТО МЫ ПРИ ЗАСТРОЙКЕ ЕЩЕ ДИФФЕРЕНЦИРУЕМ НА ОТДЕЛЬНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ДОМА УЛИЦЫ ПЛОЩАДИ ПРЕВРАТИТСЯ В КУПОЛ И МЫ ПОТОМ ВЗОРВЕМ И ТОТ КУПОЛ

ПЛАЗМА

НЕ ЦВЕТОК КОТОРЫЙ РАСТЕТ ИЗ ПОЧКИ СЛИЗИСТЫЙ КОМОК МЫ БУДЕМ БЕССТЫДНО ГОЛЫЕ ПОСКОЛЬКУ ТОГДА МЫ ЕДИНЫХ ПЛАЦЕНТА ЭВОЛЮЦИИ НАКОНЕЦ

БЕЗ ПОРЯДКА СИСТЕМЫ А ЗНАЧИТ БЕЗ ПРЕСТУПЛЕНИЙ БЕЗ НАКАЗАНИЙ ПЛАЗМА И ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ STETS^[7] ПИШЕТСЯ ОДИНАКОВО С НАЧАЛА И С КОНЦА ТОТ^[8] ТОЖЕ

Ильдирим в отчаянии манипулировала куклами. Вероятно, что-то она сделала правильно, поскольку Краффт теперь взирала на нее мягче. Или зрелище унижения взрослой женщины, которую заставили играть в куклы, придало глазам чиновницы выражение человечности? Во всяком случае, именно это заподозрила Ильдирим.

— Конечно, вы можете подыскать репетитора для девочки. И сократить свой рабочий день, ведь вы на государственной службе. Вот только, — тут на лице педагога появилась озабоченность, — мы обычно не… А что скажет по этому поводу ваш партнер? Я допускаю, что он у вас есть, поскольку, понимаете, иначе… Разделяет он ваши планы? Нам очень важно это знать!

Ильдирим похолодела. Обругала себя за глупость — ведь она даже не рассчитывала услышать такой вопрос. Кто бы мог догадаться, что привлекательная тридцатилетняя брюнетка из существ мужского рода общалась только с пылесосом?

— Ну да, — отчаянно солгала она, — он знает, разумеется, ведь его это тоже касается… конечно, он поддерживает меня. Так что с ним нет проблем. Он тоже привязался к девочке…

— Вы состоите в браке?

— Нет… — Перед чиновницей внезапно предстала девочка в великоватых джинсах, в слишком тяжелой куртке, с космами, как у ведьмы, обрамляющими хитрое лицо: я маленькая Бахар, мне пора домой, надо еще искупаться перед сном. — То есть мы собираемся, то есть он не может, сначала ему надо… но скоро…

— Мужчины все одинаковы, — авторитетно заявила Краффт. — Но мне требуется заполнить графу. Итак, как же зовут благородного рыцаря? — Демонстрируя полное понимание и все-таки с легкой примесью лукавства, Краффт взялась за шариковую ручку. — Чтобы мы могли побеседовать и с ним.

— Иоганнес Тойер, — сказала Ильдирим и услышала, как громко застучало ее сердце. — Старший гаупткомиссар криминальной полиции. Адрес…

— Ну, адрес-то у нас имеется, — кивнула чиновница. — Берггеймер-штрассе…

— Да. — Ильдирим готова была умереть на месте. — Верно, адрес у вас уже есть. Мой адрес. Логично.

Чуть позже, когда она шла назад по Нижней улице, ее шаг был уже не таким стремительным. Колени у нее дрожали.

Она солгала. Назвала своим женихом старого толстого полицейского; с тем же успехом она могла бы утверждать, что ее отец с матерью финны по национальности. Она невольно покосилась на кончик своего смуглого носа; окружающее расплылось. Что теперь скажет подруга Тойера? Это заботило ее не меньше, чем реакция самого Тойера, этого пожилого чудака, — предвидеть ее было практически невозможно. Хорнунг ей нравилась, она не из тех, кто цепляется за молодость, лишь бы мужчины лежали у ее ног.

В этот момент на булыжную мостовую прямо у острых носков ее сапожек с глухим стуком грохнулся какой-то мужик.

— Все нормально, — донесся снизу его голос, — ничего особенного. Ничего страшного, я просто споткнулся. Всего наилучшего. — Это был комиссар Хафнер. Он с трудом выпрямился, не забыв поднять выпавшую из кармана пачку «Ревал», а одну сигарету даже ухитрился молниеносно прикурить. — Ах, господи, Ильдирим! Как дела?

Если его и смутила их встреча, то он не показывал вида.

— Хорошо, — ответила Ильдирим. — А у самого-то как?

— Ах, ничего. — Пьяный комиссар с трудом выпрямился. — С утра что-то приболел и позвонил на службу, что не приду. Впрочем, все это сейчас абсолютно неважно. — Свою расплывчатую фразу он подкрепил жестом — обвел руками множество окрестных пивных, словно хотел объять необъятное.

— Неважно? — растерянно повторила Ильдирим.

— Законно, — поправился Хафнер. — Я хотел сказать — законно. Потому что я уже сообщил, что поправился, но сейчас кончается рабочий день. Вот мы и празднуем это дело. Потому что конец работы. — Его голос звучал все тише, словно он подозревал, что его объяснения выглядят несколько натянутыми.