Девять жизней - Лин Фрэнк

Не заметив никого из взрослых, мы с Бобом и Клинтом беспрепятственно пересекли лагерь и подошли к прицепу Вуд. Я вежливо постучал в дверь. Она немедленно открыла ее и в изумлении уставилась на меня. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и предложить мне войти. Клинт попытался последовать за мной, но прицеп так завибрировал, что они с братом остались сторожить вход снаружи.

Мэри выглядела значительно лучше, чем в нашу последнюю встречу, и я стал внимательно разглядывать ее, пытаясь понять, в чем дело. Зубы все так же нуждались в стоматологе, прическа тоже не изменилась… Очевидно, секрет заключался в том, что она купила утягивающее белье, и прежде расплывчатые формы сделались гораздо изящнее.

Она покраснела до корней своих светлых волос.

– Вам нравится? – робко спросила она. На ней была плотная светло-голубая блузка, зеленый жилет и джинсовая юбка – все с иголочки. Я извинился за то, что так бесцеремонно ее разглядываю. Теперь она походила уже не на нищенку в мешковатых обносках, а на голливудскую кинозвезду, снимающуюся в мелодраме из жизни бедняков на Крайнем Юге. Для полноты картины не хватало только соответствующей музыки.

Я сел, вынул из внутреннего кармана документ и разложил их перед собой.

– Это те бумаги, которые вам нужны?

– Вы их нашли! – Она схватила меня за руку. – Я знала, я чувствовала, что вы сделаете это! Я поняла это, как только вас увидела! – Она захлопала в ладоши.

– А знали ли вы, что Джеймс Кларк – опасный преступник? – поинтересовался я. – Это предприятие чуть не стоило мне жизни.

Она внимательно изучала документы.

– Тут все, что вы хотели?

– Безусловно. Да благословит вас Господь!

Она засунула руку себе за лиф и некоторое время там порылась. Я уже начал опасаться, не собирается ли ее благодарность зайти дальше, нежели я рассчитывал, но в конце концов она извлекла наружу тугую пачку банкнотов.

– Дермот всегда говорил, что Кларк – дрянь и скотина, но я думаю, что он ненамного хуже, чем остальные выродки, с которыми работал мой муженек. Вот, возьмите за ваши хлопоты. – Она сунула деньги мне в руку. Я оттолкнул их, но она нависла надо мной и вставила пачку в верхний карман пиджака. Я чувствовал себя как школьник, которому бедная родственница пытается всучить дорогой подарок.

– Вы и так мне хорошо заплатили, – запротестовал я и снова вернул было ей деньги, но под ее натиском покорился. Она вся сияла от счастья, Завладев фамильными бумагами, и роль щедрой дарительницы была ей очень к лицу. Может быть, она и в самом деле была потомком королевы Виктории?

– У вас есть что-нибудь, что может подтвердить ваше право на эти документы? – спросил я. – Ведь, строго говоря, они могли бы принадлежать кому угодно.

– Они мои! – Мэри схватила бумажки и прижала их к груди. – Разве не я попросила вас их найти? – Глаза ее сверкали. Теперь она была больше похожа на дочь Зевса, чем на королеву Викторию.

– Дорогая Мэри, я не сомневаюсь, что они ваши. Я спрашиваю только о том, сумеете ли вы убедить в этом других. Можно ли как-то доказать вашу связь с упоминаемыми в документах людьми? – настаивал я.

– С какой стати меня должны волновать чьи-то сомнения? Бабка завещала мне, чтобы я никогда не пыталась навредить этой проклятой семейке. Я лишь хотела заполучить эти листочки. Я сказала вам об этом с самого начала.

Истинно королевским движением она протянула руку к шкафу и достала потертый альбом с фотографиями.

Разумеется, подумал я, бродячий народ ведет свои летописи фотоаппаратом, а не пером.

– Вот моя бабушка. – Она показала фотографию той же хорошенькой девушки, которую я видел на снимке, сделанном в Форт-Бельведере. Здесь она держала на руках грудного ребенка, а рядом с ней стоял мальчик лет двух. – На руках у нее моя тетка Рози, а этот мальчик – мой папаша. – Когда наши головы сблизились, я почувствовал сильный запах земляничного мыла. Очевидно, в программу самосовершенствования Мэри включила и посещение хозяйственного магазина. Она переворачивала страницы альбома. Множество фотографий связывало ее с отцом, Эдуардом Артуром Дейвидом Георгом Виндзором, и бабушкой, Мэри Монтгомери Виндзор.

– Бабка была ярая протестантка, – сообщила Мэри. – Она была слишком совершенна для этой жизни – потому, наверное, и умерла молодой. Она происходила из Эннискиллена, и работа прислуги в королевском доме была большой честью для ее семьи. А когда этот придурок Эдуард ее обрюхатил, родственники отказались от нее! Просто выкинули ее на улицу! Они и слышать ничего не хотели о том, что она вступила в законный брак. Это глубоко ранило ее, поэтому она больше никогда не пыталась вернуться. Ее приютили монахини в монастыре святой Магдалины в Галвее, и, когда она родила, потребовали, чтобы она отдала ребенка на воспитание, а сама в благодарность за их доброту работала у них прачкой до конца своих дней. Она сбежала еще с одной девушкой – и моим отцом, конечно. В Коннемаре они встретили группу тревеллеров и присоединились к ним.