Волк насторожился - Бушков Александр

Да, тут они не врали – вокруг все еще Байкальская область. Тема, конечно, дискуссионная, вряд ли ЧП объявили по всей ее территории, но кто станет заводить дискуссии на юридические темы? И ведь все равно положат всех, как водится, при попытке к бегству, при оказании сопротивления…

– Говорит спецназ! – надрывался динамик. – Стоп машины, всем выйти на палубу, у вас ни единого шанса!

– Уписяться можно… – процедил Данил сквозь зубы, осторожно выглядывая из-за угла.

Пожалуй, из гранатомета в них не попадешь, далековато, такие штучки проходят только в кино… У них тоже кто-то таращится в бинокль, видно, как бликуют линзы, заходить они, конечно, будут от солнца, но пока что никак им не исхитриться, разве что, когда «Багульник» пройдет излучину…

Вода по курсу теплохода вскипела высокими фонтанчиками – предупредительная пулеметная очередь!

– Через тридцать секунд открываем огонь по рубке! – орал динамик. – Всем на палубу! Стоп машина!

Вверху что-то заколыхалось, разворачиваясь, – это поднимался на флагштоке висевший допрежь в капитанской каюте бело-голубой флаг с красными серпом и молотом. Довнар недвусмысленно давал ответ.

Вторая очередь прошла перед самым форштевнем. И тут же на голову Данилу посыпалась жесткая труха – кто-то залепил из автомата по надстройкам. Вертолет упал метров на двадцать ниже, сопровождая судно, как привязанный на невидимом тросе.

Данил покосился влево – в коридоре появилась Лара, тащившая две цинки, за ней Корявый с карабином. Он высунул голову в дверь:

– Командир, где та пушка? Если прыгать начнут…

– Мы с этой пушкой сами себя спалим, – зло откликнулся Данил. – Ребята где?

– Похватали, что было, ждут…

– Убери ее вниз! – рявкнул Данил. – В трюм убери!

Коридор тоже был из стекла и просматривался во всю ширь.

И тут вертолет открыл огонь по-настоящему. В проеме сверкало с полдюжины пульсирующих ослепительно-желтых бабочек, палуба наполнилась звоном и дребезгом, летело стекло, куски алюминиевых рам, Данил успел увидеть, как Корявый, отшвырнув карабин, валит Лару на пол, закрывая ее собой – и тут же его тело нелюдски подпрыгнуло под ударом косой очереди, прошедшей прямо по упавшим…

Данил за приклад выдернул пулемет из двери, упер приклад в живот, разворачивая ствол навстречу. Сам уперся посильнее ногами в палубу и нажал на спуск, стоя на открытом месте, давил стальной крючок, превратившись в живую машину, живой прицел. Вертолет, уже коршуном упавший было к палубе, дернулся, нелепо покачнулся, клюнул носом… Чертя синусоиду, заваливаясь на правый борт, метнулся прочь…

Туманные полосы косо потянулись от него к воде – пробило баки. А секундой позже вертолет вспыхнул, совсем не так красиво, как это можно видеть в кино, удаляясь к берегу, он жирно чадил, огненные языки лохматыми клочьями срывались по ветру, уже не видно ни алого, ни голубого, все затянуло дымом, но видно, как мотает «Алуэтт» вокруг оси, зеленая пылающая фигурка выпала из проема и отвесно полетела в воду, высокий всплеск… Пылающий вертолет дотянул почти до самого берега. Взорвался он уже на мелководье, горящий остов погрузился наполовину и дымил, дымил…

Данил положил пулемет и кинулся в коридор. Двое лежали неподвижно, по черному бушлату Корявого от левого плеча к поясу пролегла цепочка опаленных дырок. Данил перевернул его и сразу понял, что перед ним мертвец.

Осторожно перевалил Лару на спину. Левый рукав ее тельняшки сплошь залит кровью, густой волной ползущей от плеча к локтю, и правая нога ниже колена задета, натекает пятно… Он растерянно оглянулся, хотел заорать на всю реку – но выскочивший из противоположной двери старпом оттолкнул его, кинул рядом зеленую брезентовую сумку, опустился на колени. Бросил через плечо:

– Нож!

Данил сделал шаг неизвестно куда, опомнился, полез в карман штанов Корявого, помнил, что тот без пера не выходил и в сортир. Тело было еще теплым… В левом кармане отыскалась выкидушка с широким, похожим на акулу лезвием. Старпом уже вытаскивал шприцы-тюбики и резиновые жгуты…

…В капитанской рубке все стекла по правому борту были сокрушены, и ветерок гулял по ней свободно. Правое плечо у Довнара прямо поверх тельняшки замотано бинтом с расплывшимся по нему темно-алым пятном – но он браво стоял у руля, время от времени прикладываясь к бутылке с коньяком. Не глядя, протянул ее Данилу, тот взял и хлебнул, как горькое лекарство. Капитан спросил: