Кубинский зал - Харрисон Колин

– Что с тобой?

И снова никакого ответа. Только уголок ее губ чуть подрагивал в странной улыбке.

Потом мне пришло в голову, что когда пять минут назад Элисон ходила в ванную, она не спустила воду в унитазе.

Я вскочил с кровати, бросился в ванную комнату и. закрыв за собой дверь, принялся шарить по стене в поисках выключателя. Когда свет наконец вспыхнул, я испытал еще одно сильное потрясение, увидев перед собой голого мужчину. Выглядел он, прямо скажем, не лучшим образом: глаза выпучены, волосы в беспорядке, живот торчит. Черт побери, да это же просто зеркало!… Дав глазам привыкнуть к свету, я стал исследовать содержимое шкафчика на стене. Косметика, противозачаточные таблетки, «Тайленол» – это был обычный набор; ничего интересного я не нашел. Пусто оказалось и в карманах банного халата на двери. Я заглянул в унитаз. И здесь ничего. Может быть, мне… Ага, вот и мусорная корзина. Надо ее проверить.

Встав на четвереньки, я сунул голову под раковину и почти сразу обнаружил искомое. В мусорной корзине среди использованных салфеток и обрывков зубной нити лежала низкая и широкая стеклянная банка с завинчивающейся крышкой. Взяв банку в руку, я поднес ее к свету. В чуть желтоватой, похожей на уксус жидкости плавали какие-то белые ошметки и обрывки капустных листьев. Тогда я отвинтил крышку и осторожно понюхал.

Пахло сырой рыбой. Точно – рыбой. Никакой ошибки быть не могло. В банке совсем недавно лежал небольшой кусочек рыбы.

… Рыбы со странным названием «шао-цзу».

Будь я немного другим человеком, я мог бы воспользоваться беспомощностью Элисон, чтобы отомстить. Она все еще лежала на кровати без чувств – только дрожь пробегала по ее лицу – и была совершенно беззащитна. Я мог сделать с ней все, что угодно, – убить, изнасиловать, обрить наголо, ограбить. Не стану притворяться, будто я на нее не сердился. Я был в ярости. Элисон симулировала страсть, чтобы заманить меня в свои сети, и сделала это совершенно обдуманно. Ей нужна была сиделка, которая «заботилась» бы о ней, пока сама она путешествует в стране наркотических грез. Интересно, поступала ли Элисон подобным образом с другими мужчинами? И зачем? Неужели только затем, чтобы получить не одно, а два удовольствия сразу? Должно быть, подумал я, китайская рыбка действительно очень хороша, если ради нее Элисон готова была так рисковать.

Боясь, что ее начнет рвать, я перевернул Элисон на бок. Простыня под ней оказалась чуть-чуть мокрой, и я понял, что она описалась. Это было и странно, и грустно, и трогательно одновременно, и гнев мой куда-то пропал. Вместо коварной наркоманки и соблазнительницы передо мной снова была красивая и очень одинокая женщина, которая тратит свои жизненные силы и энергию впустую.

Накрыв Элисон одеялом, я потрогал ее ступни, чтобы убедиться, что они теплые, но она не проснулась. На протяжении почти целого часа я каждые пять минут проверял ее пульс и прислушивался к звуку дыхания. Пульс Элисон был ровным, дыхание – тоже. Сколько рыбы она съела, гадал я. Пожалуй, достаточно, чтобы получить желаемый эффект (а ее «паралитическая эйфория» была значительно глубже и продолжительнее, чем то, что испытали трое мужчин в Кубинском зале), и вместе с тем не слишком много, чтобы не подвергнуть себя опасности. Несомненно, подобрать верную дозу было нелегко. Искусство – сказала об этом сама Элисон. Это – искусство.

Час спустя я посадил Элисон в подушках и заставил выпить немного воды. В ответ она что-то невнятно пробормотала, потом, придя в себя, тихо поблагодарила меня, сказала, что с ней все нормально и чтобы я на нее не сердился. После этого она снова отключилась, на этот раз – крепко обняв меня, словно я что-то для нее значил.

Я проснулся в начале седьмого утра и резко сел. Сначала я никак не мог сообразить, где нахожусь. Потом я увидел рядом Элисон, которая спала, обняв обеими руками шелковую подушку. Дышала она ровно и глубоко. Элисон была в ночной рубашке, но сама ли она ее надела, или это сделал я? Я не помнил. Некоторое время я пристально разглядывал Элисон. Судя по всему, ей больше ничто не угрожало – кожа была теплой, на щеках появился румянец.

Успокоенный, я выскользнул из постели, невольно вспоминая оставшийся далеко в прошлом привычный распорядок семейной жизни. Мужчина, женщина, постель. Горячий кофе, солнечный свет – а кстати, где мои брюки?… Прошедшая ночь была достаточно необычной, и мне не терпелось вернуться в мою скромную квартирку, принять душ и побриться. В кухне я выпил несколько глотков апельсинового сока из холодильника и от нечего делать перелистал несколько попавшихся мне под руку книг Элисон: часть из них тяготела к католической мистике, остальные представляли собой любовные романы, написанные самыми модными авторшами.