Финальный танец, или Позови меня с собой - Крамер Марина

Захлебываясь слезами, Марго выложила все – от самого первого звонка неизвестной женщины до ее интереса к рукописи Мэри, от угроз до их с Джефом идей по поводу того, кому и зачем могла быть нужна эта самая рукопись. Алекс внимательно слушал, расхаживая по комнате. Его лицо мрачнело с каждой секундой, а между бровей залегла складка. Марго всхлипывала все тише и к концу своего рассказа почти успокоилась. Виновато опустив голову, она сидела на краю кровати и теребила пеленку, на которой до этого – совсем недавно – спала Маша.

– Алекс… почему ты молчишь? – испуганно спросила она, когда молчание стало совершенно невыносимым и болезненным.

– А что тут сказать? Я примерно так и думал – ты снова влипла во что-то, и тут, несомненно, замешана если не сама Мэри, то уж точно – ее книги. Ты не зря талдычишь мне последние дни о ее якобы пророчествах. Так как – что наша ясновидящая написала по этому поводу?

– Не богохульствуй, Алекс! – взмолилась Марго, складывая руки под подбородком. – Зачем ты так… о мертвой…

– А ты не видишь, что она даже умереть нормально не смогла? Умереть так, чтобы тебе очередных проблем не наворотить?

– Алекс!!!

– Да что ты заладила – «Алекс, Алекс»! – с досадой отозвался он, рассматривая что-то во дворе. – Я просто понять не могу – как одна маленькая сучка ухитрилась наделать столько проблем своим появлением в твоей жизни, а после смерти – так еще и увеличить их число! Я иногда думаю, что мне стоило все-таки на ней жениться – для остроты ощущений.

Марго не могла понять, шутит он так ужасно и цинично или говорит серьезно. Она смотрела на него снизу вверх и не могла узнать человека, стоявшего перед ней. Ее Алекс был другим…

Алекс опустился на кровать рядом с ней и взял за руку. Марго вдруг неприятно поразило то, что его ладонь оказалась влажной и холодной. Раньше такого никогда не было, она всегда помнила тепло его рук.

– Ты плохо чувствуешь себя?

– Речь не обо мне. Как себя чувствуешь ты? Теперь ты понимаешь, что такое – лишиться ребенка?

Она вздрогнула:

– Не говори так… с Мэри ничего…

– Разумеется, с ней ничего не случится. Но каково тебе ощущать, что ее нет рядом?

– Как ты можешь… – снова заплакала Марго, выдергивая руку из его ладони. – Зачем издеваешься надо мной?! Разве ты не понимаешь, что я чувствую?!

– Понимаю, – кивнул он. – И хочу, чтобы ты навсегда запомнила это ощущение.

– Зачем? Зачем мне?! Я хочу единственного – знать, где моя дочь, и вернуть ее! А помнить об этом не хочу! – выкрикнула она, отталкивая его от себя и вскакивая.

Алекс смерил ее взглядом, дернул за полу домашнего платья, возвращая на прежнее место. Крепко сжав пальцами ее подбородок, он приблизился к лицу и зашипел:

– А помнить затем, чтобы в случае чего не упрекать меня! Если вдруг у меня встанет выбор между собственной дочерью и твоим мужем – так и знай, я не задумаюсь! И даже ты не вправе будешь меня судить!

У Марго внутри все замерло и похолодело, даже сердце стало стучать гораздо реже. В словах Алекса было столько ненависти, что она поразилась – как же раньше не видела и не замечала, насколько легко он сбрасывает любую свою маску и становится таким, каков он внутри – жестоким, безжалостным и бескомпромиссным. Она помнила его другим – но, может, Мэри была права, говоря о том, что даже сам Алекс вряд ли может сказать, какой он?

В его комнате затрезвонил мобильный, и Алекс вышел, даже не потрудившись закрыть за собой дверь. Марго, утирая слезы рукавом, слышала, как он отрывисто разговаривает с кем-то по-армянски. Внезапно ее насторожило знакомое имя – Роза. Так звали тетку Алекса. Имя прозвучало отчетливо два раза, но контекста Марго не уловила. С кем разговаривал, Алекс, разумеется, не скажет, даже спрашивать глупо. Но в душе Марго почему-то поселилась тревога.

«А что она ждала? Пусть тоже знает! Привыкла, что я весь для нее!»

Он метался по своей комнате, курил, кашлял и раздраженно думал о беседе с Марго. Возможно, не стоило так резко говорить с ней, учитывая обстоятельства, но Алекс просто не смог сдержать рвущиеся наружу чувства. Как только припекло – она кинулась к нему, всегда так было. А он только однажды попросил ее даже не о помощи – о простом участии в тот момент, когда ему было трудно, и Марго отказала. Да, он сам взвалил на себя этот крест, сам объявил о готовности в любой момент прийти на помощь, но он же тоже человек, в конце концов. И ему тоже иногда хочется тепла и сочувствия, а он вынужден жить как загнанный волк, постоянно опасаться чего-то, не иметь возможности открыться кому-то до конца. Та же Марго – что она, в сущности, знала о нем? Только то, что он сам решил сказать…

Сегодня ночью он снова видел Мэри. Это был даже не сон, а воспоминание об одном эпизоде. Марго и Мэри тогда жили здесь, у него. У Марго был страстный роман с этим ее первобытным Лео, а Мэри…

Мэри тихо страдала в своей комнате, писала стихи, курила, пила коньяк и плакала, прячась от всех. Алекс, прекрасно понимавший причину и почти уже праздновавший победу, решил упрочить свое превосходство. Доза алкоголя оказалась немного чересчур, а потому домой он вернулся не один, а с модельного вида блондинкой. Открывшая дверь Мэри не повела даже бровью, чем привела Алекса в состояние крайней раздражительности – в глубине души ему больше всего хотелось увидеть реакцию на этом ледяном лице. Любую реакцию – злость, гнев, обиду, брезгливость. Но ее не было. Отправив блондинку в спальню, он, пошатываясь, вошел в комнату Мэри и застал ту в привычной позе – на подоконнике, с дымящейся сигаретой в пальцах.

– Стучаться не учили в навороченном колледже? Или не осилил? – не поворачиваясь, спросила она.

– Осилил. Но кровь предков победила, – хмыкнул он. – Что делаешь?

– Не видишь?

– Не вижу.

– А, ну точно – ты ж ослеп, по всей видимости, – с пониманием протянула Мэри абсолютно серьезным тоном. – Хорошо, что в Цюрихе каждому слабовидящему полагается породистая собака-поводырь. Благословенная швейцарская медицина. Повезло.

Алекс захохотал, однако Мэри даже не улыбнулась, продолжала сидеть на окне и затягиваться дымом. Оборвав смех, он приблизился к ней, сгреб в охапку так, чтобы оказались фиксированы руки, и зашептал в ухо:

– Что, злишься, Мэ-ри? Так покажи мне это… Злишься, я вижу, чувствую… Иначе откуда столько яда на языке? Ты просто сочишься им, Мэ-ри… Как же ты мне нравишься, такая…

– Отойди – отравишься, – процедила она.

– Ну же… отрави меня… – Он уже почти преодолел сопротивление и коснулся ее полуоткрытых губ, как в коридоре раздался капризный голос блондинки:

– Милый, ну где же ты?

Мэри тут же отпихнула его и совершенно спокойно бросила:

– А как ты хотел? Собака-поводырь ждет косточку в награду.

Он тогда разозлился и выскочил из комнаты, хлопнув дверью, однако и блондинку выкинул, дав денег на такси. Мэри назавтра общалась с ним как ни в чем не бывало, а Марго так вообще пребывала в блаженном неведении – что-что, а не трепаться о некоторых вещах Мэри умела.

Сейчас этот эпизод казался уже не смешным, а отвратительным. К чему, зачем он так вел себя? Почему стремился доказать Мэри, что он сильнее? Почему ни разу не признался, что хочет ее внимания? Она наверняка поняла бы – если бы он сказал по-человечески, без своей извечной злой иронии и снисходительного тона. Просто сказал бы тихо: «Мэ-ри, ты нужна мне» – и все. Вряд ли она, совершенно очевидно влюбленная, отказала бы.

Поздно…

Ночной телефонный звонок разбудил мужчину, и тот, плохо соображая спросонья, даже не успел сказать «алло», как услышал:

– Твоя дочь пропала.

– Что?! Этого не может быть! – Сон сняло как рукой.

– Может. Теперь у тебя нет выбора. Если не сделаешь – можешь никогда ее не увидеть. Решать тебе.

Времени на раздумья больше не было. Нужно решать сейчас, сию минуту – иначе будет слишком поздно, и придется остаток жизни винить себя за медлительность.

– Хорошо. Я согласен.

Остаток ночи он провел в небольшой кухне за столом один на один с бутылкой шотландского виски.

Ночь была ужасна. Марго просидела на кровати, прижав к лицу пеленку, до рассвета. Слез не было, и это пугало Марго еще сильнее – если не дать волю эмоциям, можно сойти с ума. Кроме того, поведение Алекса неприятно поразило ее и задело. Вместо совета или помощи он разразился какими-то странными пророчествами, а потом и вовсе ушел к себе и больше так и не появился. Но это к лучшему – настроения общаться с ним у Марго не было, мысли о пропаже дочери вытеснили все. И нужно как-то связаться с Джефом. Или наоборот – не нужно? Она никак не могла решить, как поступить в этой ситуации, надо ли пытаться поставить Джефа в известность о пропаже Маши или лучше пока молчать. Марго почти не сомневалась, что похититель дочери как-то связан со странной женщиной, донимавшей ее звонками, и уже сейчас она готова была отдать рукопись. Но никто не звонил.