Пикник на красной траве - Данилова Анна

– Значит, у тебя СПИД? – Лицо его побледнело, и Марго поняла, как он переживает за нее, недостойную.

– Лютов, я здорова как лошадь, – ответила она мрачно и опустила рукава. – Я совершила преступление. Выбросила в окно труп соседки по купе.

* * *

– Значит, так, сопли размазывать не будем. Но чтобы ты знала, что тебя ждет за твои художества, я должен встретиться с адвокатом и проконсультироваться…

– Ты хочешь все ему рассказать?

– Я скажу, что один мой знакомый молодой писатель пишет книгу и ему нужно узнать…

– Понятно, – оборвала она его. – Валяй. Но только не выдавай меня. Я и сама не знаю, как это случилось. Меня бес попутал. Я не хотела быть проституткой, наркоманкой и закончить свои дни со СПИДом в крови. Посуди сам, у меня нет никакого образования, кроме парикмахерских курсов, в Москве меня никто не знает…

– А как же я? Почему ты так плохо думаешь о людях? Кто так поработал над тобой? Твой последний дружок-картежник?

– Не знаю, наверное… Но ведь она была мертва! Мертва!

– Откуда ты знаешь?! А что, если она была жива, когда ты ее выталкивала в окно?

– Нет, она была холодная. Ее сердце не билось. На зеркальце не было пара. Пульс не прощупывался. Она НЕ ДЫШАЛА, пойми ты! Она была мертва!

– А если она до сих пор жива? – Лютов остановился посреди комнаты, по которой носился вот уже несколько минут, переваривая страшную новость.

– Я не сказала тебе… не успела… Я же похоронила ее. Позавчера. Взяла машину и поехала в Узуново… Я расскажу тебе все, если ты принесешь мне еще соку или минеральной воды, только холодной.

Лютов слушал молча, лишь изредка бросая на нее странные, глубокие взгляды, словно спрашивая себя, а что он, собственно, делает в этом гостиничном номере, где воздух пропитан отравой?

– А ты хладнокровная и расчетливая особа, – сказал он, когда она закончила говорить. – Все раздобыла: и лопату, и фонарь, и клеенку… Отлично срежиссировала. Что я могу тебе на это сказать? Можешь какое-то время жить спокойно. Билета у тебя не было, поэтому никто, кроме проводниц, не сможет подтвердить, что ты ехала именно на этом поезде. Но у проводниц таких «зайцев» – тьма. К тому же шума-то еще не было. Твоя Инга могла выйти на какой угодно станции без особого труда. Я сам лично всегда выхожу на всех станциях – подышать свежим воздухом и купить пива. Раз труп оказался на месте, то есть под насыпью, следовательно, его никто не видел, а если и видел, то лишь из поезда, но его могли принять – правильно ты говоришь – за что угодно… Там же деревья? Поехали дальше. Кто тебя видел? Женщина, которая подвозила тебя до Узунова. Ну и что? Там наверняка есть дачи. И Узуново только у тебя, да теперь еще и у меня будет связано с именем Инги – труп-то пока никто не обнаружил. Да и вряд ли обнаружат. Разве что случайно. Или лиса разроет, или охотничья собака, или какой-нибудь бродяга наткнется. Но ведь там лес, что там делать бродяге, да еще и в пяти с лишним километрах от самой станции? Главное, ты не паникуй. Что касается, выдавать мне тебя милиции или нет, посмотрим на твое поведение. Но, если честно, ты разочаровала меня, Рита…

– Марго, – поправила она его. – Меня все зовут Марго. Хотя бы до тюрьмы зовите меня так, а потом мне уже будет все равно. Понимаете, моя жизнь не задалась с самого начала, да и у моей мамы тоже. Когда я увидела, что Инга мертва, я решила, что сама судьба подбрасывает ее мне. Вот такая я дура.

– Да уж, умной тебя никак не назовешь. Только прекрати выкать, уши вянут. Ты напилась?

– Напилась. Теперь я как аквариум, не хватает только апельсиновых рыбок.

Марго получила назад свои деньги и поблагодарила администраторшу за заботу (она имела в виду испорченную постель и загубленный белоснежный халат, но девушке, похоже, было на все наплевать – она читала, не поднимая головы, какой-то роман). Лютов повез ее к себе домой.

Он жил недалеко от станции метро «Аэропорт». В большом доме с охраной.

Просторная чистая квартира из нескольких комнат, полно диванчиков, подушек, торшеров, книг. Но больше всего понравился Марго паркет – ровный, блестящий.

– Знаешь, когда я была маленькой, я надевала толстые шерстяные носки и, опершись о подоконник и скользя ногами по новому линолеуму, изображала из себя фигуристку…

– Здесь ты можешь обойтись и без подоконника – катайся сколько хочешь, только постарайся ничего себе не сломать…

– Что же ты замолчал? Ты же хотел продолжить: в тюрьме тебе, Марго, и без гипса будет несладко, ведь так?