Точка кипения - Лин Фрэнк

Автофургон родителей Лорейн стоял на открытом месте, среди дюн западной оконечности острова. Мы заглянули в окна – никого.

– Они были здесь, – обрадовался Клайд. – Видите, сколько следов на песке? Увидев, как я начал набирать цифры на мобильном телефоне Жанин, он занервничал.

– У меня есть ключ, – сказала Лорейн.

Жанин вырвала ключ из ее рук и метнулась к дверям массивного фургона. С первого взгляда было ясно, что в нем жили дети.

– Плита еще горячая, – сказал я. – Признавайся, ты его предупредил, сказал, что мы едем?

– Нет. Возможно, он заметил машину, – поспешил ответить Клайд.

– Документы на детей здесь, – сказала Жанин, открывая какой-то ящик. – И детская одежда.

– Может, они просто поехали на пляж? – предположила Лорейн.

– В машине? – удивился я.

– Вы правы. До пляжа пешком недалеко, – согласилась Лорейн.

Я выглянул наружу. Стояла обычная для середины зимы погода. С моря дул пронизывающий ветер, который клонил к земле деревья и кустарники. Не самый лучший день для прогулок по пляжу. На берегу виднелось еще несколько автофургонов. Если в них и были люди, то в такую непогоду все сидели, закрывшись, внутри. Через неприкрытые окна я даже рассмотрел несколько силуэтов перед светящимся телевизором. Я вышел из фургона. Над морем кричали чайки. Сильный ветер с шумом ударялся о дюны.

– Клайд, ты зловредная крыса, – тихим голосом проговорила Жанин. – Ты его предупредил.

– Нет, – промолвил Клайд.

– Ты посмел…

– «Я смею все, что смеет человек».

– Оставь в покое Шекспира, пустомеля! – закричала Жанин, хватая стоявшую на плите сковородку, и с размаху грохнула ею о голову Клайда.

– Слушай, кончай! – взвизгнула Лорейн, бросаясь на защиту Клайда. – Он правда мобильником не пользовался!

– Врешь! – не унималась Жанин. Гнев и страх за детей изменили ее до неузнаваемости. Клайду повезло, что под руку ей не попался нож. Лорейн помогла ему подняться и дойти до джипа. По крайней мере, Клайд был жив.

– Ты поступила неразумно, – сказал я. – Клайд мог бы рассказать нам больше.

– Я уже плохо соображаю, – ответила Жанин, нервно сжимая пальцы. – Мне нужно только одно – вернуть детей.

Дальше мы увидели, как Лорейн развернула «Тойоту» и, выехав на шоссе, умчалась. Пока мы молча глядели на опустевшую дорогу, к фургону подкатила другая машина. Как только хлопнули дверцы, Жанин начала действовать.

То, что получил Клайд, не шло ни в какое сравнение с тем, как она отделала Генри. Его не спасла дорожная сумка, которой он пытался прикрыться. Соскочив со ступенек фургона, Жанин бросилась на Генри и, вцепившись пальцами в лицо, повалила его наземь. Потом она схватила увесистый камень и убила бы Генри, если б я, напрягая оставшиеся силы, не вырвал булыжник из ее рук. Воспользовавшись нашей с Жанин борьбой, Генри в считанные секунды вскочил и скрылся за дверью фургона.

Дети бросились к Жанин и радостно повисли на ней. Только и слышалось:

– Мамочка! Мамуля!

Жанин взяла себя с руки и повела детей к машине. Они даже ни разу не обернулись на фургон. Только усевшись на заднее сиденье, Дженни вдруг вспомнила:

– Папа купил нам всяких сладостей и воды. Они остались в сумке. Можно я сбегаю и принесу?

Жанин молча нажала на газ.

54

На следующие два дня я выпал из жизни. Врачи больницы «Уитеншоу» поместили меня в отдельный бокс на первом этаже, поместив на двери табличку «Посетителям вход воспрещен», и строго следили за соблюдением этого запрета. Но случись какому-нибудь посетителю его нарушить, он бы все равно не смог со мной поговорить.

Первым, кто поинтересовался, существую ли я еще на белом свете, был Брен Каллен. Он приехал во вторник утром в сопровождении бессменного Манро. Им удалось прорваться ко мне, убедив персонал, что это необходимо для полицейского расследования.

Манро задавал мне вопросы и записывал показания о попытке покушения на мою жизнь, предпринятой убийцей-женщиной. Как только я криво нацарапал свою подпись на протоколе, Брен подал знак молодому человеку, и тот оставил нас вдвоем.

– Жанин вернулась на старую квартиру. С детьми все в порядке. Наверно, тебе хочется знать, как они.

– Она мне звонила, – сказал я.

– А сюда приезжала?

– Не может оставить детей. Им без нее страшно.

– Это ей без них страшно. Когда я видел ее в последний раз, она неважно выглядела. Талбот сейчас под стражей, но его скоро выпустят с условием, что он немедленно отправится в Америку.