Роскошная хищница, или Сожженные мосты - Крамер Марина

Марина прижалась к его боку, спрятав лицо где-то под мышкой. Он все правильно сказал, она и сама это знала, и ей было жаль Хохла: неглупый мужик, он прекрасно понимал, что никому в мире не под силу заменить Коваль погибшего Егора. Подсознательно она всегда стремилась найти себе мужчину, способного заменить отца, которого у нее не было, и Егор, будучи старше на четырнадцать лет, справлялся с этим блестяще.

Он относился к ней как к позднему, а потому избалованному донельзя ребенку, прощал и позволял такое, чего ни один другой мужчина не простил бы и не понял ни при каких условиях. Хохол, конечно, по мере сил тоже старался не обращать внимания на многие ее привычки и причуды, но они с Егором были настолько разными людьми...

Если Малыш закрывал глаза на многое, то Хохол мог прицепиться к мелочи, сделать из этого вселенскую трагедию. Их отношения превратились в какую-то маниакальную привязанность, когда порой и вместе невозможно, и врозь так трудно, что хочется выть волком. Причем Марина ощущала это так же сильно, как и Женька. Сколько раз ей хотелось послать его подальше, просто выгнать и больше не пускать обратно... но проходило время, и она понимала, что не выживет одна, без него.

Телефонная трель заставила вздрогнуть и Коваль, и расслабленно лежащего рядом Женьку. Это был Маринин мобильный, но номер на дисплее ни о чем не говорил.

– Не отвечай, – прошептал Хохол, снова прижимая ее к себе, но Марина решила все же узнать, кто это.

– Алло.

– Марина Викторовна Коваль? – официально произнес мужской голос.

– Да, это я.

– Я вынужден сообщить вам, что час назад на северной объездной дороге при взрыве машины погиб ваш телохранитель Евгений Влащенко.

– Кто? – не сразу поняла она.

– Ваш телохранитель.

Марина опустила на одеяло жалобно попискивающую гудками отбоя трубку и растерянно посмотрела на Женьку. Тот приподнялся на локте и поинтересовался:

– Ну, и кто звонил?

– Я вообще ничего не понимаю... – проговорила она, отключая телефон. – Какой-то черт сказал мне, что час назад ты погиб на северной объездной... – И вот тут-то до нее дошло, что случилось...

Коваль, словно уколовшись иглой, вскочила с постели, заметалась по спальне, матерясь во весь голос. Удивленный до немоты Хохол продолжал лежать, успевая только крутить головой направо– налево, в такт ее передвижениям по комнате. Привести Марину в такое возбуждение могла только из ряда вон выходящая новость, касающаяся ее лично либо кого-то из ее близких. Фраза о собственной гибели прошла мимо Женькиных ушей, он даже внимания не обратил на это. А Марина все продолжала метать молнии, и это уже начало напрягать Хохла. Наконец она остановилась прямо перед ним и проорала в самое лицо:

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, что Грищук был прав на все сто?! И что это просто случайность, что вместо тебя сегодня погиб Сева?! Потому что все знают, кто ездит на «навигаторе»?! Ты понимаешь, что могло произойти, если бы ты сам поехал на сервис?!

Хохол дернул ее за руку, усаживая на колени, прижался лицом к груди и проговорил виновато:

– Маришка... гадом буду – был не прав. Черт, Севку жалко...

– Жалко... – в унисон повторила Марина, успокаиваясь немного. – Надеюсь, больше ты не станешь лезть на рожон, мой дорогой? Понимаешь теперь?

Он промолчал, но Коваль видела, какое впечатление произвела на него эта информация, хотя Хохол изо всех сил старался не подать вида.

– Теперь малец наш остался без охранника, – глуховато проговорил Женька. – Черт, подставил я Севку...

– Не казнись. Найдем виновного – накажем так, чтоб другим неповадно было, – мрачно пообещала Марина, прекрасно понимая, о чем сейчас говорит Женька.

Сева был, пожалуй, единственным человеком в ее охране, кому она могла без боязни доверить сына. Спокойный, надежный и невозмутимый, он сумел удивительно быстро найти общий язык с непоседливым мальчиком, мог играть с ним на равных, катал на санках... И вот теперь его не стало, и как Егорка воспримет отсутствие дяди Севы, неизвестно. Но что же все-таки случилось, как именно погиб охранник? Нужно позвонить Грищуку и узнать, а сил нет – все эмоции выплеснулись на голову Хохла. Но то облегчение, которое Марина испытала, увидев его дома, было несравнимо ни с чем. Он жив – и важнее этого ничего быть не может.

– Женька, я тебя прошу: не заставляй ты меня волноваться еще и за тебя. – Коваль взглянула в его глазищи и увидела в них выражение покорности – в кои-то веки...

– Да ты сама-то не подставлялась бы, – он прижал ее к себе. – У меня минуты нет спокойной, когда ты в город уезжаешь, я боюсь к телефону подходить, чтобы только не услышать какую-нибудь жуткую новость. Знаешь, мне было бы легче, если бы ты уехала куда-нибудь, – признался он вдруг, заглядывая ей в глаза. – Котенок, может, поедешь к бабке? Я понимаю, это не Англия и не Кипр, но ведь там вполне можно немного пожить, отдохнуть? Мариша, подумай...

Она только вздохнула – как могла уехать сейчас, когда столько всего крутится, когда команда вот-вот начнет играть, когда стройка едва дышит и с казино опять какие-то проблемы? Конечно, было бы неплохо оказаться в деревне у бабы Насти, в ее большом доме, просто пожить там пару недель с Егоркой, но это, увы, несбыточная мечта.

Буквально через пару недель Марине позвонил Ворон и пригласил на турнир по боям без правил. Коваль удивилась: терпеть не могла этот вид спорта, даже то, что Малыш когда-то в молодости баловался подобными вещами, тогда еще запрещенными, не делало ее фанаткой. Но Мишка настаивал, говоря, что есть у него тема для обсуждения. Пришлось собираться. Женька просительно посмотрел на нее, и Марина не выдержала, кивнув, чтобы собирался. Ему, привыкшему к свободе, было очень тяжело постоянно сидеть дома взаперти, не имея возможности пойти туда, куда он хочет, и делать то, что он привык.

– Как на киче, ей-богу! – жаловался он. – Только конвоя не хватает.

– Надо будет – приставлю.

– Куда едем-то? – поинтересовался Женька, собираясь выйти из каминной, где они сидели.

– А тебе не все равно? Ты ж давно нигде не был, – поддела она, вставая из кресла и направляясь в свою гардеробную. – Ворон пригласил в «Спартак» на бои без правил.

– Ого! – оценил Хохол. – Классная штука, между прочим.

– Думаешь? – с сомнением переспросила Марина, поднимаясь по лестнице на второй этаж, и идущий за ней следом Женька подтвердил:

– Уверен. И тебе понравится, по-моему.

– Не разделяю твоей уверенности, но посмотрим, посмотрим...

Маринина охрана была под впечатлением от гибели Севы, все ходили мрачные и пришибленные. Коваль вполне понимала их состояние, ей и самой не хватало рыжего спецназовца.

Водитель Юра удивленно вскинул брови, увидев идущего к машине Хохла в черном строгом костюме:

– Жека, и ты с нами?

– Нет, это вы со мной. Тачку проверял, нормально все? – Он пнул переднее колесо носком ботинка, и Юрка дернулся, как будто сам получил по ноге.

– Жека, да все в порядке, я ж за ней как за бабой слежу!

– Ну да, ну да, – пробормотал Хохол, оглядывая машину со всех сторон. – Смотри, Юрец, если что – не посмотрю, что кенты мы с тобой.

Юрка только фыркнул – напоминать ему про машину было делом абсолютно глупым и даже бестактным, маринин джип он любил нежно и трепетно, и в самом деле как женщину.

Коваль спустилась по ступенькам крыльца, постояла немного, задрав голову вверх и махая рукой Егорке, торчащему вместе с няней в окошке детской на втором этаже, подошла к машине:

– Готовы?

– Сами поведете, Марина Викторовна? – с опаской спросил Юрка, глядя на ее сапоги без каблука и узкие кожаные брюки, но хозяйка успокоила, отказавшись, и он перевел дух.

Женька сел рядом с Мариной, предоставив первое сиденье Гене, и они поехали в город.

Хохол всю дорогу держал ее за руку, перебирая пальцы и покручивая кольца, а потом вдруг прошептал на ухо:

– Ты знаешь, а мне кентуха один предложил тебе подарок сделать.

– Какой?

– Скажу, но ты не смейся, ладно? Он песню написал, специально для тебя...

Марина даже не нашлась, что сказать на это. Про приятеля этого она знала давно, вместе с Женькой они мотали второй срок, а потом Жора исполнял шансон в одном из московских ресторанов. Песни он писал хорошие, и Марина даже всерьез подумывала предложить ему денег на раскрутку. Пока думала, нашелся добрый дядя-продюссер, запустивший Жорика на орбиту шоу-бизнеса, и теперь он стал довольно известным в узких кругах любителей «блатного шансона» исполнителем. Он даже как-то приезжал к ним. Женька тогда долго не решался попросить Марину принять гостя, но она никогда не возражала против его общения с кем-либо. Жора оказался очень интересным человеком, даже застенчивым. Он прожил неделю и оставил о себе только приятные воспоминания. Вечерами они сидели в каминной, и гость иногда брал гитару и пел что-нибудь, резко отличавшееся от его обычного сценического репертуара. Марине нравились его романтичные песни, его низкий, хрипловатый голос, очень напоминавший голос Хохла. Иногда они пели дуэтом, и Коваль посмеивалась, предлагая Женьке сменить профиль деятельности и поехать на гастроли вместе с Жорой. Хохол только усмехался: