Гений - Келлерман Джесси

— Есть комната?

— Нет. В «Серебряной ложке» есть, — кричит бармен.

Соломон машет руками, спрашивает, куда идти. Бармен ведет его к двери, показывает дорогу. Вон туда, в тот проулок. Соломон благодарит его, отвязывает тележку и отправляется в «Серебряную ложку».

В проулке темно, за ним виднеется еще одна дорога. Стрекочут цикады. Руки словно приросли к туловищу. Может, прямо тут и заночевать? Заманчиво. Ну что такого может случиться? Соломон наступает в кучку дерьма и решает идти в таверну. Тащится по одной стороне улицы, разворачивается, — и обратно, по другой стороне. Колеса поскрипывают. Надо будет их смазать. Ничего. Вздохнув, Соломон возвращается в проулок. Приближаются трое. Они держатся за руки и горланят песни.

Соломон поднимает руку:

— Здравствуйте, друзья.

Они единым фронтом движутся на него. От них несет перегаром.

— Здравствуйте, друзья, — повторяет один, остальные смеются.

Соломон не понимает шутки. Но все равно смеется, из вежливости. Спрашивает про «Серебряную ложку». Те опять смеются. Один спрашивает, откуда Соломон родом.

— Отсюда.

— Отсю-ю-да… — Получается совсем не похоже, но все трое просто закатываются от хохота.

Соломон ждет, когда они успокоятся, и повторяет свой вопрос. Тот, что говорил, — здоровенный парень в фетровой шляпе с трехдневной черной щетиной — снова перебивает его. И снова расспрашивает. Соломон старается ответить, но путается в словах чужого языка, запинается, заикается, мычит. Верзила довольно усмехается.

Соломон не успевает уловить, что происходит дальше. Его толкают, хватают, не бьют, но крепко держат, прижимают к тележке. Тележка раскачивается, а здоровенный парень держит Соломона за руки и почти нежно шепчет ему на ухо непонятные угрозы. От него пахнет теплом и выпивкой.

Соломон решается оказать сопротивление. И его бьют. Кажется, их десятеро, двадцать кулаков наносят удары, двадцать ног топчут его. Приятели совсем пьяные и потому бьют вразнобой. Только это и спасает Соломону жизнь.

Ему удается встать. Он хромает. Думает, не бросить ли тележку. Лучше начать все сначала, открыть магазинчик, его хоть не нужно на своем горбу таскать. Или можно в Баффало вернуться или в Бостон. Там никто ничего не покупал, но хоть убить не пытались, и то спасибо.

Нет, не получится. Его ограбили вчистую. На какие деньги он магазин откроет? Если очень повезет, поставщики дадут ему товар в кредит. Но какой дурак даст в долг без залога?

И потом, как тут бросишь, когда Адольф приезжает меньше чем через год? Синяки и ссадины на лице пройдут. И Соломону надо держаться, он должен показать, что силен духом. Адольф от ужаса на месте помрет или вовсе сбежит в Германию, сядет на корабль и уплывет. Этого нельзя допустить. Соломон должен доказать, что в Америке можно многого добиться. Должен, ради свой семьи. Ему и самому хотелось бы в это верить. Он изо всех сил цепляется за постепенно улетучивающуюся из него веру.

Соломон старается видеть только хорошее. Трое громил избили его, но другой добрый человек приютил у себя, накормил, лечил его раны. Читал ему Библию. И лишь потом обнаружил, что его пациент — не христианин. Тогда этот добрый человек долго рассказывал Соломону о Спасителе. Соломон решил, что за все надо платить, и внимательно слушал хозяина дома. Оказалось, бедный Спаситель и в самом деле много страдал. Конечно, это не делает его Богом, но сочувствие вызывает, это точно.

Соломон спит в кровати. Настоящей кровати! Ему приходит в голову, что страдания удивительным образом порождают и радости. Он слушает истории о христианском Боге и учит английский. Он искал «Серебряную ложку», вот только вышло «зирепрана лотшка». Как его было понять? Умел бы говорить по-человечески — и не избили бы его. Интересно, сколько денег он заработает, если научится говорить по-американски?

Его благодетель рассказывает про соль земли, а Соломон строит планы на будущее.

Через четыре с лишним недели он встает с постели и хромает в самое американское место на свете — дымный, стремительный Питтсбург, город для тех, кто карабкается наверх, часовой механизм, шестеренки которого приводят в движение всю промышленность. Соломон улыбается, превозмогая боль, и продает хозяйкам всякую всячину, стучится в их двери. Останавливается перед фабриками и салунами. Заставляет себя говорить. Каждый разговор — маленькая победа, пусть даже и продать ничего не удалось. Он просит помочь ему, с трудом произносит слова. Иногда ему помогают. По вечерам Соломон гуляет по берегам рек и повторяет выученные за день новые выражения. Гуляет, пока не устанет так, что ноги уже не держат. Тогда Соломон садится на землю и устраивается на ночь. Дважды ему приходится спасаться бегством, за ним гонятся, чтобы арестовать: он пересек границы чужих владений. Соломон больше не носит кипу, но оба раза, убежав, он благодарит Господа за то, что спасся.