Красная сирена - Дантек Морис

Когда они причалили к берегу у ангара, судно, гибнущее во мраке океана, все еще стояло перед глазами. Тревису удалось выбросить парусник на песок возле сходней, не нанеся дополнительных повреждений. Анита сумела связаться по радио с коллегами. Металлическое потрескивание нару­шало тишину пляжа, пока она пыталась точно опи­сать место кораблекрушения.

Тревис увел дочку в ангар, и Хьюго заметил, что, проходя мимо тела Пинту, он прикрыл его ку­ском брезента. Хьюго ждал Аниту у кромки прибоя:

– Вы сказали им, что мы здесь?

– Что? – удивленно переспросила она.

– Вы сообщили своим коллегам, что мы верну­лись сюда?

– Да… да, но я сказала, что все в порядке… и мы будем в Сагрише рано утром… Сообщила, что Ева Кристенсен утонула вместе со своей яхтой. Мне удалось связаться с моими сотрудниками в Ам­стердаме. Брюннер в бегах – наверное, в Африке. Ева Кристенсен мертва, но теперь нам предстоит распутать весь клубок, установить все ее связи, найти членов секты, где бы они ни были…

– Послушайте… – Хьюго схватил Алису за ру­ку, даже не заметив этого, настолько он был изму­чен случившимся. Мысли его путались, тысячи противоречивых желаний боролись с чувством долга. – Я… Тревис сказал, что где-то между хол­мами он оставил свой джип… Я возьму «фиат», а по­том в Фару пересяду в свою машину…

Рука Аниты обвилась вокруг его руки. Глаза напоминали два мощных прожектора, и ему следо­вало их остерегаться.

– Я… я уже говорил вам, что… мне необходимо исчезнуть, понимаете, и речи быть не может о том, чтобы я выступал свидетелем и фигурировал в протоколах следствия…

Анита не отводила от него взгляда.

– Это… будет довольно сложно… Придется объ­яснять бойню в Эворе.

Она придвинулась к нему, продолжая сжимать его руку здоровой рукой.

– Вы можете сказать, что Бертольд Цукор по­гиб при нападении на яхту. Мое тело утонуло… По­просите Тревиса и Алису придерживаться этой версии, уверен – они согласятся.

Их разделяли сантиметры. Несмотря на ветер, он ощутил волну тепла от соприкосновения моло­дых, полных жизни тел.

– Но мне вовсе не кажется, что ваше тело уто­нуло…

– Господи, Анита, какая вы забавная!

– Знаете что, Хьюго, или Бертольд Цукор, или кто вы там такой… вам следует знать, что из лап правосудия не так-то легко вырваться.

Очаровательная чувственная улыбка осветила ее лицо.

Он попытался вырваться, но Анита держала крепко, и Хьюго почувствовал, что его воля слабеет.

– Не валяйте дурака, – отчеканил он. – Я про­шу вас солгать, а следовательно – нарушить при­сягу, так что не усугубляйте свое положение…

– Это так важно?

– Что именно?

– Не знаю, ваша проклятая миссия или что там еще?

В глазах молодой женщины Хьюго видел море эмоций. Желание и злость, неудовлетворенность и любопытство. Теперь и в нем забурлили чувства.

– Я… это… это совершенно не связано…

Он пытался врать, сам себе не веря, сраженный ее красотой и желанием.

– Послушайте… – Анита вздохнула, выпуская его руку. – Я… совершенно вымоталась. Просто хо­чу поспать несколько часов и уехать на рассвете… Вы сможете подумать обо всем этом утром, на све­жую голову…

Ее пальцы обвились вокруг его ладони подобно ленте влажного шелка, и Хьюго понял, что сопро­тивляться бесполезно. Ее губы были солеными, восхитительными на вкус, в них как будто со­средоточилась вся вселенная.

Они спали в «фиате», прижавшись друг к дру­гу, тяжелым, но удивительно счастливым сном.

Когда взошло солнце, Хьюго проснулся и увидел машину «скорой помощи», ехавшую по дорожке на другом конце пляжа (туда погрузили тела Пинту и бандитов). Анита стояла на сходнях, лицом к океану.

Когда несколько часов спустя Хьюго Корнелиус Тороп, он же Йонас Остерлинк, ехал вдоль побере­жья Страны Басков, перед глазами у него, словно кадр из фильма, стояло лицо Аниты и сцена их рас­ставания в Фару, на аэропортовской парковке. Ино­гда на этот «крупный план» наплывало другое изоб­ражение, Алиса и Тревис в нескольких километрах от Каса-Асуль, там, где их пути разошлись.

Хьюго постарался не затягивать прощание.

Опустившись на колени перед Алисой, он при­колол к ее куртке значок с эмблемой «Колокола свободы».

– На память… Папа тебе все подробно объяс­нит, но ты должна будешь сказать, что я погиб на яхте, что меня убила твоя мать.

Он поцеловал девочку, а она обняла его за шею, уткнувшись лицом в плечо.