Бриллианты в шоколаде - Калинина Дарья Александровна

— Ты уверена, что хочешь спать одна? — прямо спросил он у девушки.

— Нет, — так же откровенно призналась ему Настя. — Но все-таки так будет правильнее.

Какой невероятной выдержки потребовало от нее это решение! Тянуло ее к Борису… Так и хотелось прикоснуться к нему губами, руками, впитать его в себя всей кожей. С Егором она никогда ничего похожего не чувствовала. Нет, он был большой забавник и выдумщик в постели, но все-таки чего-то их отношениям не хватало. И даже в самом начале их совместной жизни у Насти никогда так сильно не билось сердце при ласках мужа.

Борис поднялся на ноги и насмешливо взглянул на нее.

— Как хочешь, но скажу тебе сразу, ты много теряешь.

— И все-таки я подожду.

— Не известно, сколько времени нам предстоит пробыть вдвоем. Лично я не стал бы терять эти часы напрасно.

Настя испуганно взглянула на него. Что он хочет сказать этими словами? Он скоро куда-то уйдет? Но почему? Зачем?

Однако она не решилась задать эти вопросы, потому что догадывалась: внятного ответа на них она все равно не получит. Борис не собирался так быстро подпускать ее к своим тайнам. А в том, что у этого странного мужчины, столь внезапно появившегося в ее жизни, тайн предостаточно, Настя отчего-то была совершенно уверена.

На следующее утро Настя проснулась первой. Она вышла из своей комнаты и прислушалась. В квартире было очень тихо. Только у соседей за стенкой невнятно бубнил телевизор. Дом, в котором они очутились, был построен совсем недавно, казалось, тут должна быть хорошая звукоизоляция, однако слышимость здесь была все же приличной.

Настя прошлась по квартире. Она надеялась, что на шум ее шагов из своей комнаты выглянет Борис. Но он слишком крепко спал и не слышал.

— Соня! — рассердилась на него Настя и пошла на кухню.

По дороге она мельком взглянула на вешалку у входной двери и застыла на месте. На вешалке не было куртки Бориса. Его плащ висел тут, аккуратно расправленный, а вот куртка, в которой Борис ходил вчера, отсутствовала.

— Он ушел! — ахнула Настя. — Обманул меня и ушел!

Настроение у нее резко упало. Ясное солнечное утро перестало ее радовать. Борис ушел, хотя вчера вечером клятвенно обещал, что с утра они поговорят с ним обо всем.

— Снова обман, — прошептала Настя, причем на ее глаза стремительно наворачивались слезы. — И этот тоже мне врет. Что я за несчастный такой человек, что все мужчины мне врут?

Но слезы хоть и навернулись, но не пролились. Внезапно Настю осенила идея, показавшаяся ей совсем неплохой. Если Борис ушел, если его нет дома, то кто мешает ей пойти к нему в комнату и немного пошуровать у него в вещах? Конечно, это не слишком красиво, но разве красиво ей врать? Да еще после того, как вчера между ними все было хорошо и душевно? И чем Борис в таком случае лучше Егора? Если он с самого начала стал ей врать, то потом и изменять будет!

И тут же Настя вспомнила, что Борис обмолвился, будто их отношениям не суждено долго длиться.

— А собственно, почему? Что может нам помешать? Почему он не хочет говорить со мной откровенно? Ведь он точно что-то знает. Не просто же так он заявился в дом к этой Амелии. Что за договор между ними?

И обозлившаяся до крайности Настя кинулась в комнату Бориса, чтобы самой разобраться в его тайнах. Кровать была тщательно заправлена. Взгляд Насти заметался вдоль стен. Так, с чего ей тут начать? На полу стоял саквояж, к которому Настя и подскочила. Дернув за язычок ремня, она распахнула саквояж. Личные вещи, нижнее белье, обувь, ничего интересного.

А между тем Настя знала, что ищет. Ей было необходимо взглянуть на паспорт блондина, а при возможности — и на паспорт самого Бориса. Но сколько она ни рылась в вещах Бориса, злополучные документы не находились. Внезапно Настя услышала, как хлопнула входная дверь.

— Борис!

Она побежала к двери, но спохватилась, вернулась назад и закрыла саквояж. Лишь после этого она поспешила в прихожую. Борис был там. Он снимал обувь, держа в руке огромный пакет, из которого пахло свежей выпечкой.

— Решил побаловать тебя вкусненьким к завтраку, — произнес он. — Понял, что ты неравнодушна к сдобе, вот и сходил с утра. А ты чем занималась? Вижу, ты уже встала.

— Да, — пробормотала Настя, чувствуя себя гадко. — Я встала и очень испугалась, что тебя нет.

Какая же она все-таки дура! Борис вышел на улицу, чтобы порадовать ее свежей сдобой, а она повела себя хуже некуда. Стала рыться в его вещах, что он теперь про нее подумает, если узнает?

— Борис, я проснулась, а тебя нет.

— И что же ты сделала?

— Я… я искала тебя. Даже зашла к тебе в комнату, тебя нигде нет… Почему ты меня не разбудил сразу же, как проснулся?

— Хотел сделать тебе сюрприз.

— Я не люблю сюрпризы! — отрезала Настя. — Мы же договорились, что ты разбудишь меня!

Вместо ответа Борис сунул ей в руки пакет со сдобой и произнес:

— Мне кажется, я начинаю догадываться, почему муж тебе изменял!

С этими словами он прошел на кухню, а оторопевшая Настя осталась в прихожей. И что он хотел сказать этим? Что она слишком давит на людей? Требует от них безукоризненного исполнения своих обещаний? Но ведь она совсем не такая. В душе она мягкая, нежная и уступчивая. И убедив саму себя в том, что это именно так, Настя поспешила следом за Борисом.

— Можешь говорить все, что захочешь, — заявила она, входя в кухню, — но прежде покажи мне паспорт нашего покойника!

— Почему ты думаешь, что он у меня?

— Потому что я видела, как ты сунул его к себе в карман!

— И что? Может быть, я его потерял. Сколько времени уже прошло!

— Борис…

Настя хотела возмутиться, но наткнулась на твердый взгляд Бориса и понизила голос.

— Борис, — устало произнесла она, — если ты не хочешь говорить мне правду, я лучше пойду. Я привыкла быть на равных со своими партнерами. Положение, когда от меня что-то скрывают, меня не устраивает.

— Ты говорила, что тебе некуда идти.

— Ничего, пойду к родителям. По крайней мере, они от меня ничего не скрывают.

— И я тоже ничего не скрываю от тебя. Спрашивай. Я отвечу на любой твой вопрос.

— Покажи мне этот чертов паспорт! — рявкнула на него Настя.

Она ожидала, что Борис осадит ее, но он лишь улыбнулся:

— Вот как! Ты от сказанного не привыкла отступать?

— Я хочу знать, кто был тот человек, который умер у меня на глазах! Или я прошу от тебя слишком многого?

Борис пожал плечами и вытащил из кармана книжечку.

— Изволь, я просто хотел оградить тебя от лишних переживаний.

Говоря это, он не выпускал паспорт из рук. И Насте пришлось ему напомнить:

— Дай мне посмотреть его паспорт.

— Смотри… Если тебе это что-то скажет, то буду очень рад.

Настя посмотрела на лежащий перед ней паспорт не без трепета. Она так яростно добивалась возможности его увидеть, а теперь, когда он был перед ней, ее внезапно охватили сомнения. Может быть, лучше надеть перчатки? Вдруг паспорт потом попадет в полицию, где с него снимут отпечатки и…

— Если ты прикидываешь, не надеть ли тебе резиновые перчатки, то парочка как раз лежит возле крана.

Настя вспыхнула от смущения.

— Нечего надо мной издеваться. Может быть, тебе такие вещи и привычны, а у меня впервые на глазах человек умер!

— Прости.

Вид у Бориса и впрямь был сконфуженный.

И решив больше не церемониться, Настя схватила паспорт и открыла его. В конце концов, паспорт — это такая вещь, которую трогает множество людей.

— Рябков Николай Семенович, — прочитала она и почувствовала легкое разочарование.

Ни фамилия, ни имя-отчество ровным счетом ничего не сказали ей. Ну, а с другой стороны, с чего она решила, что будет как-то иначе?

— Он прописан в Москве, — заметила она, перевернув страницы. — Что же ему понадобилось у Амелии?

— Он сказал, что речь идет о крупной сделке.

— В каком же деле он собирался участвовать?

— Может быть, на это нас натолкнет записка, которую ты получила? Расскажи подробнее, кто тебе ее дал?

— Шофер. Я ведь уже говорила. Шофер, который принял меня за другую женщину.

— Видимо, за Амелию, раз уж он привез тебя к ее дому.

— Видимо, — согласилась с ним Настя.

— Значит, в лицо он ее не знал, — задумчиво произнес Борис.

— Верно, иначе бы не ошибся.

— А знал он о своей будущей пассажирке только то, что она должна появиться из подъезда вашего дома и что это молодая женщина.

— Вполне возможно, наши приметы совпадают.

— Да, возможно, — пробормотал Борис. — Но что ты можешь сказать об этом шофере?

— Ничего.

Борис взглянул на нее, и Настя подумала, что он, похоже, сердится.

— Так не годится, — мягко, но твердо произнес Борис. — Ты должна вспомнить, ты можешь.

— Но я честно ничего не помню. Я была в таком шоке после разговора с мужем, что даже не смотрела по сторонам, куда мы едем. Вырубилась, как только мы отъехали от дома.