Алекс, или Девушки любят негодяев - Крамер Марина

Про «потом» Мэри думать боялась и не хотела. Марго настояла на их отъезде из Прованса назад, в Россию. И дом уже им не принадлежит — она продала его через то агентство, где работала сама, договорившись с новым владельцем об отсрочке переезда. Владелец, еще молодой худощавый француз по имени Люка, тихо помешанный на Японии, узнал в Мэри авторшу двух нашумевших во Франции детективных романов, залебезил и сообщил, что он не торопит, девушки могут жить здесь, сколько потребуется.

Люка познакомил их со своей женой — миниатюрной Окини, самой настоящей японкой из Иокогамы. Супруги стали часто бывать в доме, развлекая почти прикованную к постели Мэри, и даже навещали ее в больнице после операции. Мэри же с удовольствием наблюдала за их отношениями, за тем, как они общаются, и со временем пришла к выводу — Люка любит не столько саму Окини, сколько ее происхождение и совершенно идеальную по японским меркам внешность. Категоричной и прямолинейной Мэри тяга европейца к экзотическому Востоку была понятна, но то, что Люка возводил это в догму и порой доводил до абсурда, слегка коробило. Марго же, напротив, искренне восхищалась смелостью француза — мол, не побоялся, ввел в аристократическую семью девушку иной веры и иной культуры. Мэри насмешливо выслушала мнение подруги, но в душе осталась верна себе — Люка ничем не отличается от остальных мужчин, желая иметь что-то другое, чем у соседа, не то же самое, не автомобиль — так хоть жену. Многие мужчины в жизни Мэри свято соблюдали этот принцип.

Окини и Мэри понравились друг другу сразу. Они общались на ломаном английском, однако понимали все на каком-то другом, невербальном, уровне. И именно Окини стала прототипом одной из героинь нового романа Мэри.

Пока Мэри пыталась собрать в кучу путающиеся и разбегающиеся мысли в похмельной голове, Марго успела закончить ее утренний туалет и подать костыли. Надо отдать должное местному травматологу — операция помогла, а боли — всего лишь остаточные явления. Доктор заверил, что все пройдет.

Огорчало Мэри только одно — она по-прежнему не могла танцевать. Дело всей жизни осталось несбыточной мечтой, алыми парусами, которых ей, похоже, уже не суждено увидеть.

И переезд…

«Как все будет, на что мы станем жить? Еще хорошо, что в свое время я настояла, чтобы Марго не продавала свою квартиру, а сдала», — часто думала Мэри, страдая от бессонницы. Деньги жилец переводил на банковский счет, так что Марго теперь оказалась «невестой с приданым». И еще с каким — на ее руках висела практически не ходячая писательница, широко известная в узких кругах. Мало этого — проблем у писательницы было столько, что тем для романов хватит на всю жизнь. Собственно, из-за ее проблем с мужем они с Марго и вынуждены менять солнечный уютный Прованс на холодную Москву. В общем, как и в первый раз, когда сменили Москву на Францию — из-за того же Кости.

— Мэри, как думаешь — если ты продолжишь писать книги, тебе придется менять имя? — Марго накрывала стол к завтраку, а Мэри вместо ответа засмотрелась на то, как она снует по кухне — высокая, в домашнем платье, с заколотыми кверху волосами. Если бы не Марго… — Мэри, ты почему молчишь? — Она поставила перед подругой чашку кофе и пепельницу и села напротив.

— А? Я не думала об этом, Марго. Могу сделаться Лейлой Манукян — чем плохо имя? Мое, к тому же — по паспорту.

— А зря. Надо думать. Если ты поменяешь имя, то потеряешь ту часть аудитории, которая помнит твой первый роман.

— Да, а если не поменяю и останусь Кавалье, то потеряю, скорее всего, голову, — усмехнулась Мэри, делая глоток кофе. — Ты ведь знаешь, что Косте известен мой псевдоним.

Костя Кавалерьянц — вот откуда литературный псевдоним — до сих пор числился ее законным мужем. Что, однако, не помешало ему несколько раз попытаться отправить жену на тот свет.

И только присутствие в ее жизни Алекса помогло выжить.

«Алекс… да…», — с глухой тоской подумала Мэри, откинувшись на спинку стула.

Она до сих пор не понимала до конца, кто он. Бывший муж Марго. Опаснейший тип. И все же — человек, в которого Мэри влюбилась до беспамятства… Он возникал в ее жизни и в жизни Марго только когда нужна была его помощь, когда надеяться больше не на что и не на кого. Между собой подруги порой звали его Призрак Алекс либо просто Господин Призрак. Этакий красавчик мрачный герой с почти модельной внешностью, идеальными манерами и волчьей хваткой, что в комплексе делало его отталкивающим и притягательным одновременно.

Алекс…

«Надо же — мне до сих пор больно. Я оттолкнула его сама, а больно мне. Парадокс».

Марго все еще периодически возмущалась странным поведением Мэри, но та была твердо уверена в правильности решения. Дело в том, что Марго и Алекс… эти двое мало того, что были близки раньше — близки до сих пор, как бы ни старалась Марго убедить подругу в обратном. Это уже даже не сексуальная связь, а что-то больше, выше. И Мэри не могла, не имела права порвать ее. Как не могла объяснить причину Марго.

…Мэри вернулась с очередного осмотра и обнаружила в палате растерянную и взволнованную подругу. Она сидела на стуле у окна и теребила в руках легкий шарфик — конец июля выдался небывало жарким, и на ней был брючный костюм из тонкого шифона, а шарфик служил вместо шляпки.

— Что-то случилось? — спросила Мэри, усаживаясь на кровать и прислоняя к стенке костыли.

— Понимаешь. Мэри… — начала та, все отчаяннее дергая шарф. — Понимаешь… мне позвонили утром из полицейского департамента и предложили дать показания по делу «Ле бук компани»…

«Ле бук компани» — так называлось издательство, выпустившее две книги Мэри. Но при чем тут показания, какие, о чем, она, выбитая из равновесия, никак не могла взять в толк.

— Не понимаю… — Она закурила, включив вытяжку над кроватью.

— Мэри, они кинули не только тебя — всех своих авторов, понимаешь? Это около двух десятков человек…

— Погоди, Марго. Что значит «кинули»? Мне выплатили все, ты ж сама считала, — Мэри замерла с недонесенной до губ сигаретой.

Марго тяжело вздохнула:

— И вот тут-то начинается самое интересное, Мэрик. Они ничего тебе не платили. Ни франка. Понимаешь?

Это заявление привело девушку в полное замешательство. Что значит — «ни франка», когда денег на счету оказалось ровно столько, сколько получилось? И их как раз хватило на операцию, которую Мэри откладывала несколько раз из-за невозможности оплатить лечение. Они с Марго тогда так обрадовались…

— Не понимаю. Совершенно не понимаю, Марго! Откуда тогда взялись эти деньги, а?

Они пару минут молчали, глядя друг на друга, а потом дуэтом выдохнули:

— Алекс!!!

— Вот сволочь, — в сердцах бросила Мэри, глубоко затягиваясь сигаретным дымом и выпуская его через нос. — Вот же сволочь — все-таки уел меня!

— Погоди, не ругайся, — попросила Марго, сразу заронив подозрение, что и она замешана в афере. Хотя… уж больно искренне недоумевала в начале, так врать и притворяться прямодушная и открытая подруга просто не умела. — Ведь мы все-таки сделали то, что хотели — прооперировали тебя, так что…

— Да ничего! Ничего, Марго! — рявкнула Мэри. — Я не могу зависеть от него, понимаешь?! Это самое страшное из всего, что я только могла себе представить — вот эти его деньги! Где, как он узнал номер счета?

— Мэри, ты забываешь… когда ему надо, он может добыть любую информацию, так что твой вопрос наивен…

Мэри в отчаянии стукнула кулаками по постели.

— Ну кто просил, кто позволил лезть в мою жизнь — в мою, даже не в твою?!

Марго успокаивающе взяла ее за руку, но Мэри просто кипела от гнева. Больше всего в жизни она не любила быть зависимой. Именно от этой зависимости пыталась избавиться все годы брака, именно от нее бежала из Испании. И теперь, когда, как ей казалось, все уже закончилось, возникает этот чертов Алекс со своими деньгами! Да еще как — обманом! Потому что прекрасно знал — по-другому не выйдет. Они ведь обсуждали эту тему, и Мэри вполне однозначно выразила свое отношение к вопросу. Ей даже показалось, что он понял…

— Что мне теперь делать? — угрюмо спросила Мэри, прижавшись к присевшей на край кровати Марго.

— А что тут поделаешь? Ничего. Поправляйся и живи.

— Нет, как, все-таки, у тебя все просто, Марго! — снова вышла из себя девушка, не понимая, как может подруга вот так запросто рассуждать о вещах, казавшихся Мэри важными.

— А что такое-то? — спокойно отозвалась Марго, думая, как Мэри показалось, о чем-то постороннем.

— Ты не понимаешь, да?! Не понимаешь?!

— Не кричи, — Марго поморщилась. — Понимаю. Но теперь уже ничего не поделаешь. Надеюсь, ты не собираешься снова сломать себе ногу?

— Зачем?

— Ну как? Чтобы потом оперировать ее на свои деньги. А это будет как бы месть Алексу.