Марго, или Люблю-ненавижу - Крамер Марина

Я задержалась в огромном роскошном холле – мне внезапно позвонили. Пока я, развалясь с комфортом на мягком диване, отвечала на звонок, Милка позвонила в дверь на третьем этаже, было слышно, как ей открыли, она ответила, к кому идем.

Когда же через несколько минут поднялась я, дверь мне открыла сама Королева. Мне трудно было взять себя в руки и не разглядывать ее излишне пристально – но в дверном проеме я увидела Звезду. Единственную и настоящую. Квартира принадлежала ее сестре, прихожая утопала в елочных шарах и – как ни странно – цветах. Тут я вспомнила про свой букет и, поздоровавшись, протянула ей. Клянусь, она разглядывала меня гораздо пристальнее, чем я ее, а букет взяла так, словно это были первые цветы в ее жизни. Но – без тени улыбки, хотя она была изрядно пьяна. Вышла домработница, но Королева жестом отослала ее обратно. Я сняла пальто и шарф, остановилась в нерешительности. Королева разглядывала меня уж слишком невежливо даже для выпившей дамы. И вдруг нарушила тишину.

– Примерь, сделай милость, – и жест куда-то за мою спину.

Я в недоумении обернулась. Сзади висела одежда. Ближе всех ко мне была шикарная пелерина из белой норки – было очевидно, что принадлежать она могла только настоящей Звезде. Королева всегда была склонна к полноте и не носила столь популярных в те годы «халатиков» с поясом на талии. Моя талия тоже всегда отсутствовала, несмотря на тогдашнюю относительную стройность – я любила разные свингеры и короткие широкие пальто – чтобы были видны красивые ноги. Наши вкусы явно совпадали.

Она выжидающе смотрела. Покачнувшись, Королева повторила предложение тоном, не терпящим возражений. Пелерина была легкой как пух. Вместо зеркала я уставилась на ее лицо. Она чему-то улыбалась, я бы даже сказала – ухмылялась.

– Тебе говорили, что ты похожа на меня?

– Да, – зачем-то соврала я.

– Ты выше. Но это же хорошо, да? Сейчас в моде высокие девушки.

Она подошла ко мне, обняла одной рукой и развернула нас обеих к огромному зеркалу. Говоря откровенно, чтобы считать нас похожими, выпить надо было больше, чем было заметно по ее состоянию. Но белый мех чем-то усиливал это сходство.

– Ты заходи прямо так, у нас там холодно.

– Холодно? А почему?

– Так зима же, детка, зима…

Она, так и не снимая руки с моей талии, завела меня в комнату, роскошнее которой я ничего в жизни не видела. Тогда впервые я в доме встретила белый рояль. За роялем сидел Принц, бренча что-то не соответствующее ситуации, одной рукой, небрежно и лениво, а за его спиной стояла хозяйка квартиры. Принц поднял свои оленьи глаза и перестал на минутку играть – как выяснилось позднее, он тоже принадлежал к числу тех, кто обнаружил наше внешнее сходство с Королевой. Мне было обидно – я была выше, моложе, стройнее, трезвее и гораздо глупее ее. Раза в два. Во мне не было того, что заставляло людей терять дар речи. Остальные люди в комнате не отреагировали на мой приход столь бурно – просто поприветствовали. Публика была важная, творческая, поющая. Пели весь вечер, в том числе пел и Принц, собственно, ради которого мы и пришли. Милка сияла глазами из угла, куда она забилась сразу, как пришла, сдержанно улыбалась, но не пыталась даже приблизиться к своему кумиру. Впрочем, ее сразу взял в оборот кто-то из именитых гостей – он надеялся, видимо, сразу же в этот сказочный вечер довести до логического завершения процесс ухаживания. Принц прыгал вокруг Королевы как щенок, подносил стул, бокал, подушку. Воспользовавшись отсутствием пристального внимания, я осторожно отнесла шубу в прихожую и повесила на плечики – жара в гостиной была ужасная. Духота усиливалась алкоголем, жаром свеч и постоянной живой музыкой, впрочем, очень хорошего качества. Пели песни – знакомые и незнакомые, свои и чужие, на разных языках, в том числе и совершенно мне незнакомых.

И вдруг запела она. Аккомпанировал ей очень известный и талантливый человек, но даже его гениальные руки не могли соперничать с голосом, который занимал не просто все дозволенное пространство – казалось, он проникал сквозь поры кожи до самой души и приятно щекотал «под ложечкой». Королева пела простенькую, немного даже шутливую песенку, сочиненную для нее когда-то как раз ее сегодняшним аккомпаниатором. Без микрофона, совершенно пьяная, держась за спинку стула. Рядом почтительно склонился Принц, стараясь поддержать любимую под руки, если она все-таки свалится. Но голос… Он меня абсолютно покорил.

Звездопад. Счастье, которое так коротко. Глупые люди, которые не умеют зажечь и сберечь свою любовь. Талант, который умирает, и бездарность, которая несчастна, так как тоже хочет в небо. А потом она пела про мужчин и женщин, про разочарование и бессонницу, пела весь вечер.

Незаметно наступил Новый год, все весело защебетали, а я все слушала, как зачарованная.

В самом разгаре ночи начали уходить первые гости. Вскоре Милка потянула меня за рукав. Мы распрощались со всеми, с кем успели познакомиться, и пошли в прихожую. Ее ухажер вышел первым – искать нам такси, Милка за ним. Я долго искала в прихожей свой шарф, а когда нашла, меня кто-то требовательно потянул за рукав пальто. Королева была трезвее, чем в начале вечера, и протягивала мне белую пелерину вместе с плечиками.

– Надень.

– Что вы, я не могу!

– Это подарок. На Новый год.

– Нет, я не могу.

– Почему?

– Это очень дорогой подарок, если честно.

– А для меня – нет. Ты, мать твою, похожа на меня! Красивая баба должна носить красивые шмотки. – Пальто уже валялось на полу.

Я собрала все пакеты – мои и Милки – и выкатилась наконец из квартиры. Королева вышла за мной и весело мне подмигнула. В волосах ее была неумело приколота роза от нашего букета.

В такси я перевела дух. Милка тоже, так как ухажер не поехал нас провожать. Она щебетала о Принце, но мою обновку все-таки заметила. Я не знала, что ей сказать, поэтому просто придумала, что случайно перепутала. Ее это вполне убедило, она разве что протяжно произнесла сонное: «Ну ты даеееешь…»

Дома спал Рома, гулявший отдельно от меня в компании каких-то телевизионщиков, и я на цыпочках прошла в кухню.

В голове – да что в голове – в душе моей звучал ее голос…

Звездопад…

Какими словами можно описать то, что творится в душе восемнадцатилетней девочки, живущей в чужой стране и неожиданно обнаружившей, что ее любимый мужчина, ее муж, человек, которому она открылась и доверилась, – изменяет ей? Вот и я не знаю.

Я не понимаю, как такое могло произойти – ведь он всегда говорил, что любит только меня, что ни с кем, кроме меня, ему не было хорошо? Как понять, когда именно он врал – тогда или теперь? И как жить – после того, что я увидела?