Любовь, похожая на смерть - Троицкий Андрей

– Есть одна зацепка, – возразил Сыч. – Вчера мои парни опрашивали одну старуху из пятнадцатого дома. Она рассказала, будто ее сосед, некий Петр Афонин, той ночью вернулся в аккурат в час тридцать. Весь мокрый, бледный как полотно, в руках ведро с семечками. Не поел, не обсох. Нырнул в свою комнату и свет вырубил.

– Что за персонаж?

– Сорок с гаком. Разведен. Дважды судим: за воровство и за то, что на рынке избил доской женщину. Доска заменяла Афонину прилавок. Женщина, получившая травму, теперь страдает провалами памяти и заговаривается. На следствии показал, что та покупательница якобы украла горсть семечек из мешка. Первый наш визит – к нему.

– Согласен, – кивнул Девяткин.

* * *

Афонин слушал радио и мысленно прикидывал, каков размер убытков, понесенных из-за того досадного недоразумения. Когда среди ночи он увидел, как натурально убивают ментов.

То был самый обычный серый день, каких в году без самой малости триста шестьдесят пять. На рынке клиент шел плохо, да и семечки из старого запаса оказались совсем паршивыми, мелкими и грязными. Под конец дня Афонин стал волноваться, выручит ли он сегодня хотя бы на бутылку и закуску. Когда рынок закрылся, он пересчитал деньги. Тяжело вздохнув, взял синее эмалированное ведро, в котором осталось половина семечек, и пошел в сторону станции.

Усталый и раздраженный, он завернул в пивную, взял двести водки, кружку пива и двойную порцию пельменей. Жратва оказалась несъедобной, вроде тех семечек, что он толкал на рынке. Кажется, пельмени сделали из мяса дохлой собаки и черного перца, перешибавшего запах падали. Но под водку и такая закуска пойдет. Утолив голод, Афонин задремал в углу. И проснулся, когда за окном было темно и сыро, а здешняя уборщица тетя Паша, неопределенных лет женщина, иссохшая без мужниной ласки, толкала его в плечо. Мол, просыпайся.

Он вышел под дождь, проверил, плотно ли сидит на ведре крышка, а то, не ровен час, семечки промокнут. Тогда хоть выбрасывай. И направился в ближний магазин в надежде купить домой бутылку водки и пару банок кильки, но все ближние к станции магазины оказались уже закрыты. Часов на руке не было – они сломались в прошлом месяце, а новые купить все недосуг. Он блуждал по улицам, стараясь понять, который сейчас час. По всему выходило, что уже за полночь. Потеряв надежду разжиться водкой, Афонин повернул к дому и еще четверть часа плутал в лабиринте темных переулков.

Неподалеку от дома на противоположной освещенной стороне улицы он заметил женскую фигурку в плаще. Точнее, обратил внимание на ярко-красный зонт, что баба держала в руках. В ту минуту Афонин, будто почуяв близкую неосознанную опасность, остановился. И тут увидел человека, который быстрым шагом нагонял женщину. Афонин замер, тихо поставил на мокрый асфальт свое ведро, сел на него. Теперь он был защищен от чужих взглядов передком какой-то темной машины.

Со своего места он отчетливо видел, как мужчина нагнал ту бабу, схватив за рукав, развернул лицом к себе. Женщина вскрикнула, но крик тут же оборвался: мужик с разворота дважды ударил ее кулаком в лицо. И, широко размахнувшись, снова ударил. Женщина выпустила из руки зонт. Оседая на асфальт, повернулась к незнакомцу вполоборота. Тогда мужик сбоку долбанул свою жертву по затылку каким-то продолговатым предметом. Это был сильный прицельный удар, который не выдержит хрупкая затылочная кость.

Афонин хотел, бросив ведро и семечки, бежать без оглядки, в ночь, в темноту, куда ноги унесут. Но ума хватило понять: этим бегством он себе хуже сделает. Вжав голову в плечи, будто сам боялся получить удар по затылку, он согнулся на своем ведре. Легкое опьянение уходило, а вместо него начинался жестокий озноб, когда помимо воли трясутся руки, ноги, шея и даже нижняя челюсть. Точно зная, что с другой стороны улицы его не видно, Афонин продолжал сидеть, не двигаясь.

– Господи, – шептал он синими от холода губами. – Господи, спаси и сохрани.

На минуту показалось, что все кончилось. Но в темноте на залитой дождем улице происходила какая-то непонятная возня. Куда-то пропал тот мужчина в черном плаще, напавший на женщину. Вот где-то рядом, на другой стороне, тихо заработал автомобильный двигатель, машина задом сдала к арке. Но вдруг остановилась. Погасли фары, а за ними – габаритные огни.

И вдруг возле тела женщины, лежавшей у подворотни, появился какой-то хрен собачий. Из одежды на нем – заляпанная краской куртка, вытянутые на коленях штаны. Судя по виду, строитель. Этого работягу видел человек, напавший на женщину и теперь сидевший в машине. Строитель схватил дамскую сумочку, сунул ее за пазуху. Наклонившись, взял на руки женщину, поднял и понес ее в темноту арки, где, видимо, было сухое место. Несколько минут ничего не происходило. Машина с выключенными фарами стояла на том же месте, лил дождь и светил одинокий фонарь на столбе. Тот работяга с женщиной исчез в арке. Афонин ждал подходящего момента, чтобы улизнуть, но человек в машине мог заметить движение. Оставалось набраться терпения и помолиться.