Не на жизнь, а на смерть - Рэнкин Иэн

Ребус просматривал содержимое папки. Несомненно, это был впечатляющий труд. Теперь ему стало понятно, что Флайт попал на высокий пост не по счастливой случайности, и не из-за хороших отношений с начальством, и не из-за пробивной силы. Его пост стоил многих лет тяжелой кропотливой работы.

– Я все понял, – сказал Ребус. И, подумав, что этого недостаточно, добавил: – Это впечатляет. Ты кому-нибудь еще это показывал?

Флайт покачал головой:

– Это все теория, Джон. Я пытаюсь ухватиться за соломинку, вот и все. Зачем морочить людям голову? К тому же помнишь историю о мальчишке, который для потехи кричал «Волки! Волки!»? А потом, когда действительно прибежал волк, никто не бросился его спасать, потому что никто уже ему не верил?

Ребус улыбнулся:

– И все же ты проделал колоссальную работу.

– А ты как думал? – спросил Флайт. – Кто я, по-твоему, шимпанзе во мраке? Я неплохой полицейский, Джон. Может, не эксперт, но я никогда и не говорил, что я эксперт.

Ребус открыл рот, чтобы бросить ему ответный упрек, но тут же нахмурился.

– Почему во мраке? – спросил он.

Флайт откинулся назад и расхохотался:

– Фрак, а не мрак, ты, придурок. Мрак и дурак, фрак. Это рифмующийся сленг. Боже мой, Джон, мне придется всему тебя учить. Знаешь что, почему бы нам не поужинать вместе сегодня вечером? Я знаю один неплохой греческий ресторанчик в Уолтхэмстоу. – Флайт помолчал, в его глазах заблестел лукавый огонек. – Он и в самом деле неплох, – сказал он, – потому что я однажды видел, как из окон вылетали пузыри…

Флайт весело улыбался, Ребус начал сосредоточенно думать. Пузыри? У них что, еда газированная? Они подают шампанское? Рифмующийся сленг. Пузыри.

– Пузыри и ацтеки, – сказал он. И, помолчав, добавил: – Греки. Правильно?

– Правильно! – вскричал Флайт. – Ты быстро схватываешь. Так как насчет греческого ужина? Или, может, индийский, тайский или итальянский? Тебе решать.

Но Ребус покачал головой:

– Извини, Джордж, я ведь уже договорился. Раньше…

Флайт изумленно откинул голову назад.

– О нет, – сказал он, – ты встречаешься с ней, верно? С тем… психиатром, черт бы ее взял. Я совсем забыл, ты же говорил мне за завтраком. А вы, шустрые шотландцы, времени даром не теряете, а? Приезжаете сюда, уводите наших женщин… – Флайт говорил это вполне добродушно, но Ребусу показалось, что за его словами и впрямь кроется неподдельная грусть от того, что им никак не удается вместе поужинать.

– Завтра вечером, Джордж, ладно?

– Идет, – ответил Флайт, – завтра вечером мне вполне подходит. Можно дать тебе один совет?

– Какой?

– Не позволяй ей уложить тебя к себе на кушетку.

– Нет, – проговорила доктор Лиза Фрейзер, энергично тряся головой, – это психоаналитики, а вовсе не психологи укладывают пациентов на кушетку. Мы занимаемся совершенно разным делом.

Она выглядела просто потрясающе, но вместе с тем в ее внешности не было ничего сверхъестественного. Неброский костюм, минимум косметики, зачесанные назад волосы, стянутые резинкой. Именно ее сдержанная элегантность была неотразима. В отель она прибыла в назначенное время, и они пошли рука об руку по Шафтсбери-авеню, напомнившей Ребусу о его недавней стычке с офицерами патрульной службы. Был ранний теплый вечер, и Ребусу было приятно идти рядом с ней. Мужчины оборачивались им вслед, ладно, что греха таить, ей вслед. Кто-то даже одобрительно присвистнул. Но Ребусу все равно было приятно. На нем был его неизменный твидовый пиджак и рубашка с открытым воротом, и внезапно он испугался, что она поведет его в какой-нибудь шикарный ресторан, куда не пускают без галстука. Вот будет потеха! А в городе уже вовсю кипела ночная жизнь: подростки потягивали что-то из жестяных баночек и окликали друг друга через проезжую часть улицы. Пабы были переполнены, автобусы немилосердно коптили. Их копоть незаметно осядет на Лизе Фрейзер. Ребус почувствовал себя средневековым рыцарем: он был готов остановить уличное движение, чтобы она смогла пройти по улицам незапятнанной.

С каких это пор ему в голову начали лезть такие мысли? Откуда взялся этот нелепый романтизм? Из каких тайных уголков его души? Ты слишком смущаешься, Джон. Ты чувствуешь себя не в своей тарелке. И уж если психолог этого не заметила, то другие и подавно. Веди себя естественно, спокойно. Будь самим собой.

Она привела его в китайский квартал, расположенный неподалеку от Шафтсбери-авеню, где телефонные будки были похожи на маленькие пагоды, в супермаркетах продавались деликатесы пятидесятилетней выдержки, улицы напоминали старинные переулки Гонконга, а их названия были означены по-китайски, равно как и по-английски. Здесь практически не было туристов, а улицы, по большей части пешеходные, были запружены китайцами, переговаривавшимися между собой пронзительными голосами. Это был другой мир. Такое ожидаешь увидеть скорее в Нью-Йорке, но никак не в Лондоне. И все же, оборачиваясь назад, Ребус видел театры на Шафтсбери-авеню, коптящие красные автобусы, слышал, как панки бранятся между собой ломающимися голосами.

– Вот мы и пришли, – сказала Лиза, останавливаясь у дверей ресторана на углу улицы. Она распахнула дверь, приглашая его проследовать в прохладный зал. К ним сразу же приблизился официант и проводил в полутемную кабинку. Официантка, улыбавшаяся одними глазами, протянула каждому меню. Официант вернулся с картой вин, которую положил перед Ребусом.

– Не хотите выпить чего-нибудь, пока выбираете еду?

Ребус вопросительно взглянул на Лизу Фрейзер.

– Джин с тоником, – ответила она, не раздумывая.

– Два джина с тоником, – сказал Ребус, но тут же пожалел об этом. Он терпеть не мог можжевеловый запах джина.

– Меня очень взволновало это дело, инспектор Ребус.

– Пожалуйста, зовите меня Джон. Мы ведь сейчас не на работе.

Она кивнула:

– Я хотела поблагодарить вас за то, что разрешили мне ознакомиться с материалами по делу. Думаю, что у меня уже вырисовывается интересная картина… – Она сунула руку в сумочку и достала оттуда пачку разноцветных карточек, разложенных по алфавиту и скрепленных большой скрепкой. Карточки были исписаны тоненьким аккуратным почерком. Она уже было собралась начать читать, но Ребус перебил ее:

– Может, сначала мы все-таки сделаем заказ?

Она не сразу поняла его, но потом улыбнулась.

– Простите, – сказала она, – все дело в том, что я…

– Очень взволнованы. Вы уже говорили.

– А разве полицейских не охватывает волнение, когда им кажется, что они нашли ключ к разгадке?

– Практически никогда, – проговорил Ребус, делая вид, что изучает меню. – Мы рождены пессимистами. Нас не охватывает волнение до тех пор, пока виновная сторона не будет водворена за решетку.

– Это любопытно. – Она так до сих пор и не открыла меню. Карточки лежали посредине стола. – Мне-то казалось, что людям вашей профессии просто необходимо быть оптимистами, иначе вы будете все время думать, что вам никогда не удастся раскрыть преступление.

Все еще изучая меню, Ребус решил, что будет лучше, если она закажет за них обоих. Он взглянул на нее.

– Я пытаюсь не думать о том, удастся или не удастся мне раскрыть преступление, – сказал он, – я просто делаю свою работу, медленно, шаг за шагом.

Официант поставил на стол напитки:

– Вы готовы сделать заказ?

– Пока нет, – сказал Ребус, – можно еще пару минут подумать?

Лиза Фрейзер разглядывала его в упор через стол с довольно узкой столешницей. Пальцами правой руки она водила по краю стакана буквально в двух сантиметрах от его левой руки. Ребус чувствовал прикосновение ее коленей. Все остальные столы в зале казались больше, чем этот, и кабинки – более освещенными.

– Фрейзер – это шотландское имя, – сказал он, чтобы заполнить паузу.

– Верно, – ответила она, – мой прадед приехал из городка под названием Киркалди.

Ребус улыбнулся. Она произнесла слово так, как оно писалось.

– Керколди, – поправил он и добавил: – Я родился и вырос недалеко оттуда. В пяти или шести милях, если быть точным.

– Правда? Вот это совпадение! Я там никогда не была, но мой дедушка рассказывал, что там родился Адам Смит.

Ребус кивнул:

– Только не ждите от него слишком многого. Хотя это неплохой крошечный городишко. – Он поднял стакан и покрутил его, наслаждаясь мелодичным позвякиванием льда о стенки.

Лиза наконец принялась изучать меню. И вдруг она заговорила, не поднимая глаз:

– Зачем вы здесь? – Вопрос был настолько неожиданным, что буквально ошарашил Ребуса. Что она имела в виду? Зачем он здесь, в ресторане, или зачем он в Лондоне, или зачем вообще живет на планете Земля?

– Я здесь затем, чтобы найти ответы на некоторые вопросы. – Ему понравился собственный ответ; таким образом он убил сразу трех зайцев. Он поднял стакан: – За психологию.