Красная сирена - Дантек Морис

Алиса спокойно восприняла поток свалившей­ся на нее информации, удивляясь одному – таин­ственной силе, исходящей от этого человека. В его искренности не было ничего показного. Он просто излагал факты, давая ей время подумать и выска­заться. Его поведение было безупречно логичным.

И все-таки тайна оставалась, хотя в ней не бы­ло ничего угрожающего. В Хьюго не было той тем­ной злой силы, которую излучали мать, Вильхейм, Кеслер…

Нужно было что-то отвечать.

– Я и правда выпила бы горячего чаю, – непри­нужденно бросила она, удивляясь сама себе.

– Вот и хорошо, – хитро подмигнул он, – все лучше, чем кола.

Прежде чем Алиса успела ответить, Хьюго вы­лез из машины и открыл дверь с ее стороны – осто­рожно и почтительно, словно швейцар в ливрее, но в его поведении не было ничего шутовского. Просто распахнулась дверь в холодную ночь, и они вышли под ночное небо, усыпанное мириадами звезд. Ас­фальт стоянки блестел в оранжевом электриче­ском свете фонарей.

Алиса последовала за Хьюго к кассе, потом к кафе в дорожном кинотеатре. Все ее чувства обост­рились. Она могла различать ультрафиолетовое излучение, исходящее от асфальта, особое мерца­ние желтого неонового света из кафе, завывание холодного ветра с Северного моря, рев машин, ко­торые неслись по шоссе, как ракеты с красно-жел­тыми огнями.

Девочка подняла голову, заметив перифериче­ским зрением, какая белая у Хьюго кожа. Как у глубоководной рыбы… Высоко в небе слабо мерцали далекие звезды. Над дорогой, по ту сторону черно­го пустыря, плыл по небу серп бледной луны.

Алиса вдруг почувствовала неразрывную связь с этой планетой. Ее свет пронизывал все вокруг, за­ставляя ее чувствовать незнакомое прежде воз­буждение. Все было четким, ясным, сухим, жест­ким, сияющим и невыносимо определенным. Как стальная окантовка стеклянной двери кассы в жел­том стеклянном стакане.

Ушедший вперед Хьюго остановился, поджи­дая Алису у входа, чтобы открыть ей дверь.

Алиса встряхнулась и побежала к нему.

Она вошла в зал, освещенный желтыми лампа­ми дневного света, твердо зная, что только что пе­режила нечто очень важное для себя, хотя и не могла объяснить почему. Она чувствовала, что из­менилась. Слилась с этим тусклым миром холодно­го света, пластиковой мебели, нержавеющей стали туалетных комнат и горячим воздухом сушилок.

Они съели стандартно-невкусную еду, какую по­дают во всех придорожных кафе, пребывая в со­стоянии странной фаталистичной безмятежности (Алиса чувствовала, что так влияет на нее Хьюго). Он не торопился, не похоже было, чтобы он слишком уж осторожничал, вглядываясь в каждое новое лицо и отслеживая все углы и закоулки. Ни­какой особой нервозности.

Алиса не могла знать, как жестко ему прихо­дится контролировать себя.

Чертов ежесекундный контроль, который нельзя выдать окружающим. Правило безопасности, препо­данное им Ари Москевицем, Хьюго всегда держал его в голове, контролируя ситуацию. Оставаться спо­койным и замечать все первым – старая добрая ме­тодика итало-американских гангстеров, о которых все время пишет Уильям Берроуз-младший.

Он чувствовал привычную и приятную тя­жесть оружия, висевшего в кобуре под мышкой. Хьюго выпил легкого пива и съел один двойной гамбургер, чтобы не осоловеть. Он медленно жевал жирную еду, зная, что от подобных блюд можно взять да и задремать внезапно за рулем, и это на скорости в сто пятьдесят километров!

Он и сам не сумел бы объяснить, почему вдруг ощутил смутную угрозу, но одно знал точно: это не привычная параноидальная осторожность. Однаж­ды, у Травника, такое предчувствие спасло ему жизнь.

Да нет, это точно связано с Алисой, такой ум­ной, переживающей сложный период превращения из ребенка в девушку с умом взрослой женщины. Да, и еще те типы в темно-красном вэне, которые ему не понравились.

Войдя в ярко освещенное кафе, Тороп прика­зал себе оставаться спокойным, мобилизованным, открытым во внешнюю среду, как поучал их Ари. Он инстинктивно следовал наставлениям бывшего моссадовца, охотившегося в пятидесятые-шестидесятые годы за бывшими нацистскими преступ­никами и практически никогда не ошибавшегося.

Итак, первое: не будем расспрашивать Алису о том, что с ней произошло, чтобы не спровоцировать шок. Поговорим о чем-нибудь другом, осторож­ненько наводя ее на нужные темы. Ладно, не будем садиться спиной ни к дверям, ни к стеклянной пере­городке, она не защитит от шальной пули. Выберем место, откуда будет виден весь зал и – по возмож­ности – все входы, предусмотрим путь отступле­ния. (Прости, читатель, но другие хитрости Ари не описаны ни в одной книге!)