Шоколадное убийство - Куликова Галина Михайловна

— Хотел проверить, могу ли я называть вас своими друзьями, — на ходу сочинил старший лейтенант. — И положиться на вас.

— Ну и как? — не без любопытства поинтересовался Сильвестр.

— Ну… Учитывая, что вы пытались выломать дверь… Вероятно, могу.

Майя хихикнула.

— Вот спасибо! — сказал ее босс с большим чувством. — Теперь я засну спокойно. Новый друг обретен, что еще нужно человеку для счастья?

Когда они с Майей возвращались домой, Сильвестр все никак не мог успокоиться.

— Интересно, он сам бегал к нам, чтобы сунуть эту записку под дверь?

— Какая разница? — ответила Майя, подставляя лицо ветру и улыбаясь во весь рот.

— К этому типу стоило сходить просто для того, чтобы ты пришла в такое прекрасное расположение духа, — ворчливо заметил он.

Тетя Вера встретила их на пороге. Она была взъерошенной и очень взволнованной.

— Где же вы были? Я на секундочку прикорнула, глаза открываю — их уже нет.

— Ходили к нашему другу старшему лейтенанту Половцеву, — ответил Сильвестр, с иронией произнеся слово «друг».

— Вдвоем? — почему-то ужаснулась Вера Витальевна. — Зачем же вы пошли?

Она имела в виду, зачем Сильвестр пошел, но он ее понял неправильно и честно ответил:

— Половцев прислал Майе странное письмо про витамины, мы очень удивились и решили выяснить, что случилось.

Майя достала и молча подала злополучную записку Вере Витальевне. Та прочитала и вытаращила глаза:

— Он вам вот это вот написал?! Но почему?!

— Ну, выпил человек больше положенного, — ответил Сильвестр. — С кем не бывает?

— Жизнь дается человеку один раз, — сердито заметила тетя Вера, возвращая записку. — Скотина это знает, но все равно живет черт знает как.

Аленочкин ехал в гостиницу паковать вещи — завтра он намеревался вылететь домой. Майский снова предложил встретить его на машине и помочь вывезти груз с таможни, но он снова отказался. Потому что отлично знал: в это дело ни при каких обстоятельствах нельзя впутывать посторонних.

Его состояние можно было сравнить с состоянием боксера, который в первом же раунде получил нокаут и теперь судорожно пытается сообразить, стоит ему продолжать неудачно начатый бой или признать поражение, не дожидаясь более тяжелых для здоровья последствий.

То, что произошло накануне в джунглях, поставило крест на его бизнес-проекте, на его мечте. Он бессилен что-либо изменить. Придется смириться.

Звонок телефона оторвал Вячеслава от нелегких раздумий. Номер телефона, высветившийся на дисплее, был ему незнаком.

«Интересно, кто это?» — равнодушно подумал Аленочкин и приложил трубку к уху.

Раскаленный мексиканский воздух словно прорезал свежий московский ветерок:

— Вячеслав? Алле, алле! Вячеслав?

— Господи, это вы. — Он узнал голос своего независимого эксперта, которому отдал зерна из фигурки еще до отъезда. — Не кричите так, я отлично слышу.

— Извините, я буквально на минутку. Просто есть интересные результаты, хотел с вами поделиться. И спросить, нельзя ли дать мне больше материала для дальнейших исследований. В смысле — зерен этих. Того, что вы дали, к сожалению, маловато, чтобы делать окончательные выводы.

— Нельзя, — мрачно отрезал Аленочкин. — Пока, во всяком случае. Потом посмотрим. Я завтра возвращаюсь в Москву, тогда поговорим.

— Поверьте, результаты действительно очень любопытные. Просто я подумал — может быть, заказать их побольше…

— Вряд ли получится, — ответил вконец раздосадованный Аленочкин. — Материал вообще-то есть, но… Просто дождитесь меня, ладно? Тогда мы все с вами обсудим.

Майский с таким нетерпением ждал возвращения экспедиции из Мексики, что просто не мог сдержать эмоций. Ходил по кабинетам и доставал всех разговорами.

— Думаю, через несколько дней ребята уже переправят в Москву документацию, записи, пленки, кое-какие образцы, — рассказывал он Коврову, который слушал ученого вполуха, а сам продолжал заниматься своими делами. — Потрясающе интересно. Вы представляете, какое богатство попадет к нам в руки?

— Не представляю, — ответил Ковров холодно. — Хотя тоже очень хочу, чтобы ребята поскорее вернулись. И привезли назад Аленочкина.

— Откуда вы знаете, что Вячеслав в Мексике? — опешил Майский.

Бизнесмен скрывал, что отправляется вместе с экспедицией фонда, и просил никому об этом не рассказывать. Как же случилось, что Ковров в курсе?

— Да ладно, секрет Полишинеля, — бросил тот. — Я знаю, что в Мексику поехала экспедиция фонда, и слышал один раз, как ты в коридоре с Аленочкиным по телефону разговаривал. Ну и, так сказать, сопоставил факты.

«Вот тебе и тайна, — растерянно думал Майский, выходя из кабинета. — Интересно, это только Ковров такой умный? Или им с Аленочкиным вообще не удалось замаскироваться? Тот с него шкуру спустит. Скажет — ты разболтал, не оправдаешься».

Сердитый, он ввалился к Ускову, который как раз собирался уходить.

— Не знаешь, где сейчас Аленочкин? — с ходу спросил Майский.

— Ты его тоже потерял? — удивился психолог, собирая со стола бумажки и довольно небрежно засовывая их в папку.

— Почему — тоже?

— Потому что я лично его найти не могу. У меня для него информация срочная. Когда я с ним в последний раз по телефону разговаривал, он ничего обсуждать не захотел. Сказал, все потом. Обидно до чертиков. У меня больше дел нет, как до него дозваниваться. Наверняка весь вечер на это убью.

— И не пытайся, — махнул рукой Майский. — Его в стране нет. Он только завтра в три часа дня прилетает из… Европы.

— А завтра в три я занят, — отрезал Усков. — Мне пациентку новую нужно принять в клинике. — Он понизил голос и спросил: — Знаешь, о ком речь?

— О ком? — вскинул голову Майский.

— Об Элине. У нее тяжелая депрессия. Говорят, это связано с самоубийством Томилина.

Майский не слишком любил сплетни. Однако даже он знал, что именно Элина была той самой женщиной, благодаря которой Томилин ушел от наказания и ради которой Ковров был готов буквально на все.

— Черт, только не говори Коврову об этом, — спохватился он. — Папа следит за своей девочкой в четыре глаза. Вряд ли ему захочется, чтобы она посещала психотерапевта. Ты же знаешь, какие у людей представления о нашей работе?

— Конечно, — ухмыльнулся Майский. — Вы кладете людей на кушетку, велите им закрыть глаза и начинаете вытягивать из них душу, а вместе с нею и личные сбережения.

— Вот и я про то же, — не поддержал его веселого тона Усков. — Элина заклинала меня хранить тайну… Какого черта я тебе об этом рассказал?

— Ученые такие люди, — пожал плечами Майский. — Они ничему не удивляются и никому не верят на слово.

Когда Майя открыла дверь и увидела на пороге Стаса Половцева, она немедленно сыронизировала:

— Неужели сам пришел? Я думала, ты теперь всегда будешь вызывать нас записками.

— Надеюсь, вы с боссом не таите на меня зла, — ответствовал тот, потоптавшись на мокрой тряпке, расстеленной у порога.

Выглядел старший лейтенант непривычно свежим и глядел весело. На его голос в коридор вышел Сильвестр, удивленно задрав брови.

— Я извиняюсь за тот случай, — и ему тоже сказал Половцев. — Но вы все же молодец. И ваша помощница тоже. Настоящие друзья прибегают по первому зову.

— С чего это вы решили с нами задружиться? — с подозрением спросил Сильвестр.

— Дело есть.

— Сначала придется чай пить, — заявил Сильвестр. — Там тетя Вера кексов напекла. Возможно, вам они придутся по душе. А потом уже дело.

Тетя Вера сделала вид, что видит Половцева в первый раз. Знакомясь с ней, он вел себя ненатурально и даже шаркал ножкой. Когда гостя усадили за кухонный стол и налили ему чашку чая, Сильвестр, который уже видеть не мог выпечку, поставил перед старшим лейтенантом целое блюдо кексов.

— Надеюсь, вам понравится, — с надеждой сказал он. — Впрочем, если я не ошибаюсь, вы едите все подряд.

— После работы — да, все подряд. А сейчас я только что из дома.

— Да ладно! Дома у вас нет ничего съедобного, кроме кактусов.

— Какой наблюдательный. Салфеточку дайте! Кстати, вы на меня плохо влияете. Я как к вам прихожу, сразу вести себя начинаю по-новому. Руки салфетками вытираю, косточки из вишневого варенья на ложку выплевываю, сморкаюсь в платок.

— Прямо деревенский гармонист, попавший в консерваторию, — сыронизировал Сильвестр.

— Мощное сравнение, — похвалил Половцев. — Кстати, почему мы по-прежнему на «вы»? Как-то это… неправильно. С вашей помощницей мы вопрос уже решили. Сломали, так сказать, барьер. Который нас разделял.