Ловушка для падающей звезды - Андреева Наталья

— …всегда хотелось, чтобы родители назвали как-нибудь по-другому.

— Что-что?

— Аленка — это слишком уж обычно. И потом, давно уже занято. Каких только Аленок нет! Вот если бы Анжела… Но ведь всегда можно взять псевдоним? Ведь все так делают?

— Какой псевдоним? Для чего? — не понял он.

— Мне недавно звонили… Не буду говорить кто, чтобы ты не рассердился. Ты правда недоволен этой Эммой?

— При чем здесь она?

— Лева, ты словно не замечаешь! — надула губки.

— Чего не замечаю?

— Что я не хуже этой твоей Эммы, вот чего!

— Алена…

— Ну почему, почему надо искать кого-то на стороне? Между прочим, в детстве мама водила меня в музыкальную школу…

— Я не понимаю… — Лев Антонович и на самом деле все еще не мог понять, что же произошло. — Не понимаю, зачем тебе непременно нужно петь?

— Как это зачем? Как это? Какая-то Эмма будет знаменита на всю страну, а я? Чем я хуже? Я так хочу сниматься на обложках журналов! Все в один голос твердят, что я оч-чень фотогенична!

Еще бы это не твердили в один голос любовнице известного музыкального продюсера Левы Шантеля! Уверены, что взял девушку не просто так, а с дальним прицелом. Глупцы! А она? Надо же, такая умная девушка! Ну почему, как только речь заходит о карьере певицы, у всех баб ум куда-то девается? Почему они так рвутся на сцену? Почему им непременно надо показывать всему миру свой голый пупок?

Лев Антонович понял, что это конец. Слава богу, что не давал никаких обязательств. Надо покончить с этим немедленно, прямо сейчас. Прищурился, посмотрел на Аленку внимательно, оценивающим взглядом. А ноги у нее короткие.

— Долго терпела? — зло спросил он.

— Ты это о чем, Лева?

— Еще когда познакомились, имела на меня виды, как на продюсера, так? Сам по себе я тебя не интересую, верно? Я как Лев Антонович Шантель, мужчина сорока с небольшим лет, разведенный, без жилищных и материальных проблем, тебя не интересую? Мало, да? А пошла бы ты куда подальше!

— Ты-ы-ы… — выдохнула удивленно.

— Я пришлю за своими вещами.

Поднялся, шагнул к дверям.

— Ты… ты еще пожалеешь! — нашлась наконец она.

— О чем? — обернулся в дверях Лев Антонович.

В течение десяти секунд правильного ответа она не нашла, не такая уж оказалась умница, а дольше Лев Антонович ждать не стал. Сколько еще на свете таких Аленок? Известных и только-только делающих в шоу-бизнесе первые шаги. Надо менять их почаще. Выходит, что полгода — срок. Дальше ждать не хотят, намеками обходиться не хотят тоже, идут напролом. Значит, так и запишем: полгода, не больше.

Отчего-то захотелось напиться. Позволял себе это Лев Антонович крайне редко, только в моменты глубокой душевной скорби. Вот и сейчас машинально сунул руку в карман проверить наличность и наткнулся на мятую салфетку. Достал.

«А и черт бы с ним! Если разочаровываться, то разочаровываться до конца, по полной программе! Пусть будет «Триада».

…Первое, что он подумал: насчет ломовых цен и отвратительной кухни приятель не обманул. Да и обслуживание оставляет желать лучшего. Но народу в ресторане было много, и Лев Антонович решил подождать того же, что и все прочие.

Дождался. Конферансье объявил, захлебываясь от восторга:

— А сейчас вы услышите группу «НЛО»! Фанаты, трепещите! Вот они уже идут! Встречайте! Отрывайтесь!

Крики, девичий визг. В зале в основном молодежь, на опытный взгляд Льва Антоновича, многие под кайфом. Значит, «НЛО». Трио, что ли?

На маленькую сцену их вышло четверо. Опытным взглядом оценил: рок-группа, значит. Вокалист, бас-гитара, клавишник и ударник. Крошечного роста ударник почти исчез за своими инструментами. Но Лев Антонович смотрел только на парня, держащего в руках гитару — соло. Этот, что ли, Николай Краснов? И что в нем особенного?

У парня было ничем не примечательное лицо, можно сказать, типическое. Тонкие темные усики, круглые черные очки, длинные пепельные волосы стянуты резинкой в хвост. Сложение его трудно было назвать атлетическим, напротив, плечи узкие, ноги тощие, бицепсы и трицепсы явно никогда не знали спортивных тренировок. Шантель отметил, что солист весь какой-то взвинченный, нервный. Колется, что ли?

Он не запел, нет. Запричитал на одной ноте, тронув струны гитары, завыл, застонал, раскачиваясь. Можно было назвать это чем угодно, только не пением. Не говоря уже о тексте. «Пускай уколоться последнее дело, но что остается, раз жизнь надоела?»