Любовь, похожая на смерть - Троицкий Андрей

– Посмотри пока меню, – сказал он. – Тут хорошая французская кухня. На горячую закуску я заказал тебе трюфели и жаркое из птицы. Лично я предпочитаю простую еду, ту, что едят американцы. Хорошо прожаренный стейк, бобы в сладком соусе с луком, на десерт сырный пудинг. О чем-то хочешь спросить?

– Почему во всем ресторане только вы и я?

– Я арендовал зал. Не люблю, когда вокруг крутится народ и мешает вести разговор.

Дима хотел сказать, что для разговора не понадобится много времени, но промолчал. Он долго листал меню, наконец выбрал горячее блюдо и свое любимое вино. Появилась девушка, похожая на стюардессу, выигравшую конкурс красоты. Выслушала заказ, но ничего не записала в блокноте. Только улыбнулась и ушла.

– В твоем распоряжении мой лимузин, – продолжил Носков. – У меня есть вертолет, яхта. Довольно приличная. В аэропорту Джерси – прогулочный самолет. Через два-три часа ты можешь, если захочешь, оказаться в Канаде. Или на юге Америки. А вертолет – на тот случай, если появится желание увидеть Нью-Йорк сверху. Вид на Манхэттен – лучшая урбанистическая картина в мире.

– Спасибо. Буду иметь в виду.

– Когда отправишься по магазинам, возьми с собой мои визитные карточки. Они на письменном столе в гостиничном номере. Просто оставь управляющему вместо денег мою визитку. Чтобы он знал, куда прислать счет. Не стесняйся в расходах.

– А если…

– Если возникнут особые пожелания? Тогда звони в любое время суток моему секретарю Стасу Гуляеву. Ну, который вчера встречал тебя в аэропорту. Он все устроит. Очень толковый малый.

Носков повернул голову, из-за дальнего столика поднялся статный мужчина в темном костюме и белой сорочке. Он помахал рукой Радченко. Потом сел на место, развернул газету и поднес к губам кружку с пивом.

– Нет. Если в нашей конторе узнают о том, что я воспользовался каким-то из ваших предложений, то я потеряю работу, – ответил Радченко. – У нас запрещено злоупотреблять гостеприимством клиентов. То, что я живу в номере за две тысячи баксов в сутки, который снят на ваши деньги, – это не против правил. Но шопинг за счет клиента – это уж слишком.

– Но ты ведь не государственный чиновник, а я не взятку сую, – усмехнулся Носков. – И еще: ты не просто сотрудник адвокатской фирмы, которая ведет мои дела в России. Не просто юрист. Простому юристу со мной трудно встретиться. Ты старый друг моей любимой дочери.

Радченко подумал, что с дочерью Носкова Аллой они никогда не были близкими друзьями. Просто приятели. Когда-то вместе проводили время в байкерском клубе «Триумф», гоняли на мотоциклах и наслаждались жизнью. А потом Алла вышла замуж и стала появляться в клубе все реже и реже. А потом совсем пропала.

Носков быстро съел порцию салата и, отщипнув кусок картофельного хлеба, вытер им тарелку. Заметив любопытный взгляд гостя, сказал:

– Надо мной смеются, что я, не самый бедный человек в этом городе, тарелки хлебом вытираю. Но пусть с мое поживут. Долгие годы я работал на Крайнем Севере, на Колыме. Руководил самой большой по тем временам артелью. Мыли много золота, а с питанием случались перебои. Бывало, голодали. А рабочие на приисках – ребята крутые. Как на подбор бывшие заключенные – грабители, убийцы… Им человека пришить – что высморкаться. Иногда случалось, что корка хлеба весила больше человеческой жизни. Так-то… Давно я уехал с Севера. А та привычка на всю жизнь сохранилась. Не могу оставить на тарелке ни крошки.

* * *

Темной дождливой ночью строитель Ахмед Абаев возвращался с работы в крошечную комнату, которую он снимал у знакомой старухи. Он шагал по улице в сторону железнодорожной станции и думал о несчастливой судьбе рабочего человека, простого каменщика, у которого на свете нет ничего, кроме двух рук и трудовых мозолей. Если, конечно, не считать отложенные на старость деньги и многочисленную родню.

Так получалось, что девять лет кряду Ахмед вместе с бригадой рабочих каждую весну приезжал из солнечного Азербайджана в Москву. И без труда находил работу по строительной части. Осенью он надевал пиджак, карманы которого были набиты деньгами, и садился в поезд. По возвращении месяц пьянствовал в новом доме у молодой жены, совсем юной девушки, за которую он отвалил добрый калым: трех верблюдов, десяток овец и еще триста долларов деньгами. Немного отдохнув, отправлялся в столичный город Баку, где под одной крышей семейного дома жили средняя и старшая жены и его дети. А в отдельном сарайчике без удобств – старики-родители.