Невинные - Нэб Магдален

— У нее хороший вкус, тонкий вкус...

— Да. Но хорошая одежда дорого стоит, а она, насколько я понимаю, была небогата, и потому напрашивается вопрос: кто за нее платил?

— Она сама покупает вещи. Она из богатой семьи — он, наверное, вам говорил, — но она никогда ничего у них не просит, вообще ничего.

Значит, единственное, о чем Лапо не разболтал, так это о ее смерти, и только это известие представляло опасность для больного сердца Перуцци. Черт бы побрал этого болтуна! А он ведь ему доверял.

Перуцци глубоко и прерывисто вздохнул и опустил туфлю на пол, покрытый ковролином.

— Я думал, что ребенок все изменит. Я правда так думал. Я собирался кое-что для них сделать. Мы строили планы. Он вам об этом рассказывал?

— О том, что она могла бы вместо вас встать во главе мастерской? Да.

— Кто бы мог подумать, когда она ушла тем солнечным утром... такая живая...

Выпустив маленькую туфлю, он отпустил и ее хозяйку. Впервые он признал, что она умерла, сказал о ней в прошедшем времени.

— Я мог бы столько для них сделать... Но не больше, чем она заслуживала, учтите. У нее был талант и характер. Учить ее было большой честью. Я не знаю, понимаете ли вы, о чем я.

— Да, конечно. Любой мастер, подобный вам, хотел бы передать свое умение. Это совершенно естественно. И, насколько я понимаю, таланты вашего сына лежат в другой области.

Как и говорил Лапо, лицо Перуцци вспыхнуло от удовольствия. Он не улыбнулся, но глаза его зажглись.

— Мой сын поступил в университет, где изучал экономику и предпринимательство. Он бухгалтер.

— Мне так и рассказывали. И к тому же преуспевающий.

— Он многого добился.

Слава небесам, теперь он выглядит лучше. Синюшность вокруг губ исчезла. Сын для него, конечно, куда важнее, чем Акико. Он выдержит. На вид он уже почти здоров.

— Мне никогда не приходится возиться с налоговыми декларациями и тому подобным. Это просто дар божий. Он ко мне очень добр, особенно после смерти матери.

— Вам крупно повезло. Я сам все это ненавижу. Послушайте, Перуцци, — он настолько хорошо выглядел, что инспектор решил рискнуть, — простите, что я отвлек вас от работы, и мне очень жаль, что я принес вам плохие новости, но мне нужна ваша помощь. Я совершенно уверен, что ее смерть... была неслучайна. Мне нужно выяснить, что произошло, но прежде, разумеется, провести идентификацию. Мне нужен адрес ее квартиры, а также адрес ее родителей.

Перуцци повернул голову и уставился в лицо инспектору пронзительным взглядом сверкающих глаз, своим обычным взглядом.

— Не случайна, говорите? Так вот откуда ветер-то дует! Что ж, это вам подвалило работы, и дело будет нелегким, это ясно. Вот что я вам скажу: ее уже не вернуть, и хотя я не понимаю, почему все так должно было случиться, но ее уже не вернуть. Так что если какие-нибудь газетчики сунут сюда свой нос, то они об этом сильно пожалеют! Я им больше ни слова не скажу!

Поднявшись, он прошел в угол, где стоял стол, заваленный чеками и квитанциями, откуда он извлек визитку.

— Это адрес ее родителей. О, не пугайтесь, на обороте написано по-человечески. Ее квартира — на виа деи-Леоне, на углу, второй этаж. Сейчас я вам запишу.

Когда он протягивал инспектору клочок бумаги и японскую визитную карточку, в дверях у него за спиной появился Иссино с горой обувных коробок в руках.

— Все порядок... — начал он и осекся, встревожено переводя взгляд с инспектора на Перуцци.

Инспектор встал и положил свою большую ладонь на плечо подмастерья:

— Не волнуйтесь. Вы ни в чем не виноваты. Вы понимаете?

— Да. Спасибо, — сказал Иссино, продолжая смотреть на Перуцци.

Что ж, договор Перуцци с подмастерьем, равно как и его ДНК, подождет до следующего раза. Он никуда не денется. Никому не нужен еще один инфаркт.

Открывая инспектору дверь, Перуцци проговорил:

— Знаете, вот вы небось скажете, что мое время кончилось, и я сам первый признаю, что я не романтик, но я могу поклясться, что она влюбилась. Нет, не то чтобы она много болтала, но последние несколько дней она была сама не своя. Однажды я увидел, как она плачет, — за работой. Без единого звука — просто слеза шлепнулась ей на руку. Если кто молчит, так уж тут ничем не помочь. Без толку настаивать, только хуже сделаешь. Ой, да ну это все к черту! Кончилось мое время или не кончилось, а я разбираю, что у меня перед глазами. Она влюбилась. И видите, если все получилось, как вы говорите, то я прав, да? Она не просто ушла. Ребенок бы ее удержал, говорю вам.