Суд Линча - Троицкий Андрей

Кудрявцев дернулся, стараясь сбросить с себя тяжесть чужого тела. Глаза, замутненные слезами, перестали видеть настенные часы. Секундная стрелка обежала один круг, потом второй…

* * *

Первое, что увидел Кудрявцев, когда сознание вернулось, и он смог открыть глаза, это цветные трусы Денисова. Яркие трусы: желтые пчелы сидели на красных цветах. Кудрявцев удивился тому, что до сих пор жив, удивился Денисову, стоявшему перед ним в одних трусах. Потом он увидел сложенные стопкой на диване брюки, рубашку и галстук Денисова. Кудрявцев испытывал боль во всем теле. Он осмотрел себя и понял, что лучше было умереть там, в прихожей на полу.

– Очухался? – спросил Денисов. – Если будешь умницей, все кончится быстро. Сейчас я вытащу у тебя изо рта эту тряпку. Если вздумаешь орать, придется затолкать её обратно. Я затолкаю её тебе в горло, а потом отрежу пальцы рук. Медленно, по суставу. А там видно будет. Итак, я вытаскиваю тряпку из твоего рта, и мы спокойно разговариваем. Кивни, если согласен.

Кудрявцев кивнул. Тряпка, заткнувшая горло, мешала дышать.

«Еще минута и я блевону, – подумал он. – И захлебнусь в этой блевотине». Он испугался этой мысли, он снова кивнул и издал носом мычащий звук. Денисов зашел сзади, ослабил узел кухонного полотенца на затылке, снял его через голову Кудрявцева и двумя пальцами вытащил из его рта пару эластичных, мокрых от слюны носков. Кудрявцев сплюнул на ковер, опустил голову и осмотрел себя. Предплечья прикручены к подлокотникам кресла бельевой веревкой, щиколотки ног привязаны к ножкам кресла, брючный ремень пропущен через спинку и туго стянут на животе.

– Тебе не развязаться, – сказал Денисов.

– Дай воды.

Кудрявцев почувствовал, как приступ тошноты медленно отступает. Он сделал несколько больших бесконечных глотков фруктовой воды из горлышка пластиковой бутылки, поднесенной к его губам Денисовым. Капли скатывались по подбородку и падали на сорочку. Кудрявцев подумал, что теперь сорочку наверняка не отстирать и удивился всей нелепости этой мысли.

– Хватит, – он отвел голову назад, дотянувшись до плеча подбородком, вытер капли воды.

Денисов сел на диван.

– Я задам вопросы, ты ответишь. Простой вопрос. Где документы на особняк?

– На работе, в моем сейфе, – не задумываясь, ответил Кудрявцев. – Ты ошибся адресом.

– Я не ошибся адресом, важные документы ты хранишь дома, – Денисов поморщился. – Если ты соврешь ещё раз, я выбью молотком твои зубы и заткну обратно в рот носки. Так и будешь сидеть, пока я не найду бумаги. Ты знаешь меня, я это сделаю.

– На платяном шкафу в спальне, в красной папке, – Кудрявцев попробовал улыбнуться. – Поиски не отняли бы у тебя много времени. Здесь нет сейфов в стенах, всяких тайников, ничего такого, – ему стало жалко себя, он готов был заплакать от этой жалости, от собственного бессилия.

Кудрявцев, часто мигая веками, смотрел, как Денисов вышел из комнаты и уже через минуту вернулся обратно с красной папкой в руках, раскрыл её. Да, вот они, все бумаги. Кудрявцев смотрел на белые листки так, будто читал на них свой приговор. Вот договор купли-продажи помещения, свидетельство о внесении здания в реестр объектов недвижимости, техпаспорт, договор аренды земельного участка Москомзема. Денисов листал документы. Еще есть минута, чтобы обдумать те слова, что нужно сказать, чтобы спастись.

– Послушай, – Кудрявцев прочистил горло. – Зачем ты это делаешь? Тебя ведь найдут. Пусть не милиция, другие. Но все равно найдут. Те люди, которые дали денег, чтобы я поднялся. Те люди, что дали мне денег на раскрутку. Они не милиция, которой все до лампочки. Это их деньги, они тебе этого не простят. Они найдут тебя у черта на куличиках. В другой стране найдут, – Кудрявцев так волновался, что носом пошла кровь, но он не обращал на это внимания, он торопился. – Это не милиция. Эти ребята перед тем, как отправить тебя в ад, нарежут из твоей шкуры ремешки.

Денисов захлопнул папку, сложил её вдвое и застегнул хромированный замочек. Он отложил папку в сторону и продолжал сидеть на диване не двигаясь.

– Посмотрим, кто из кого ремни резать будет.

– Я же взял тебя на хорошее место, – Кудрявцев слизнул кровь с верхней губы. – Ты мне всем обязан. Всем, что имеешь. Мы земляки, мы выросли вместе, я доверял тебе. Неужели я заслужил все это? Ты ведь был мне как родной, как родственник. Послушай, можно все уладить. Брось меня здесь привязанного. Оставь все как есть и уходи. У тебя будет время, чтобы уехать из города. Обещаю, искать тебя не станут. И вообще: все останется между нами. Да, с особняком у тебя не выгорит. Но ты будешь жить. Это самое главное. Ты будешь жить.