Ради большой любви - Соболева Лариса

– Ребята, адье. Трансляция закончена.

Потом достал перочинный нож и ковырнул «жучок», а Князев остановился за креслом напротив троицы:

– Ну и как эта штука попала сюда? – У всех троих плечи непроизвольно поползли вверх. – Я понимаю, что вы не знаете, но «жучок» как-то прилепился к креслу. Не сам же он влетел в форточку, его кто-то поставил.

– Пал Палыч, без вас сюда никто не заходит, – заверил Оскар, его розовое лицо украсил багровый румянец.

– Я не могу ответить, – виновато выдавил Ермаков.

– А ты ни много не мало начальник безопасности, – продолжил хождение Князев. – Безопасности! Звучит как агент ФСБ. А что получается? В родных пенатах не безопасно?! Эдак и завод рванут наши заклятые друзья.

– Пал Палыч, обещаю: найду гниду.

– Сначала обыщи кабинет.

Князев отпустил Колчина и Оскара, уселся в кресло, по-барски скрестил руки на груди, закинул ногу на ногу и наблюдал, как Ермаков с Маликой ползают на четвереньках. Собственно, чего смотреть на Ермака, возможного предателя? Князев лишь вскользь бросал на него взгляды, проверяя, насколько тщательно тот работает. Другое дело Малика – попочка кругленькая, обтянута джинсами, талия, резко переходящая в бедра, а в разрезе блузки грудь без бюстгальтера и такая округлая, как два апельсина… Князев аж шею вытянул, чтобы получше рассмотреть, забыв о смерти за спиной и думая: «И такое тело досталось рахиту, которому даже заграница не поможет. Почему бабы любят нянчить недоносков?» Она заметила наглые взоры, застегнула блузку до последней пуговицы. Осмотрели технику, пол, люстру, стол и приборы на нем, стулья и кресла, кондиционер… но больше «жучков» не обнаружили.

– Что ты высматривал во дворе? – поинтересовался Князев у Ермакова.

– Понимаешь, Пал Палыч, прослушивание через «жучок» не такая простая штука. Где-то поблизости должен быть приемник, то есть закамуфлированная аппаратура, принимающая сигналы. Помимо нее, должен быть человек, который прослушивает и записывает. Обычно аппаратуру устанавливают в автомобилях, чтобы было легко сбежать. Во дворе чужих автомобилей нет. Но и прослушивающая аппаратура, Пал Палыч, в сумке не поместится.

– Насколько мне известно, есть современные аппараты, электронные и компактные, – возразил Князев.

– Не думаю, что слухача снабдили электроникой. Это пока редкость, достать непросто, используется в разведслужбах, значит, у нас где-то спрятана обычная.

– Вывод?

– Это делает кто-то из своих прямо здесь, то есть в здании.

– Ну, об этом и я догадался. Иди выясняй, кто у нас сволочь.

– Я дам команду вахтерам, чтоб обыскивали сумки у всех без исключений.

Ермаков ушел, в кабинет, предварительно постучавшись, заглянул Оскар:

– Пал Палыч, на проходной представитель «Форсинга», просит принять его.

– Просит? – поднял брови Князев, с минуту он думал, постукивая пальцами по столу, и сказал: – Вели, чтобы его пропустили. И позови Колчина.

– Мне уйти? – поднялась Малика.

– Охраняешь? Вот и охраняй.

Маля опустилась назад в кресло, думая о том, как вести себя в новом качестве и в очень неприютной обстановке. Косые взгляды, ухмылки, отторжение со стороны сотрудников Князева – она все замечала. Обычно Малика находила слова, опуская невеж ниже фундамента, после чего с ней предпочитали не связываться. Но, попав в чуждую среду, где люди не похожи на тех, с кем приходилось ей иметь дело, она присматривалась, преодолевая внутренний дискомфорт. Сестра и муж в опасности, это ее и сдерживало. Нужно быть сильнее обстоятельств, не думать о плохом, нужно иметь терпение, только в этом случае гарантирован успех.

– Куда делись спирали? – спросил Князев. Только сейчас он заметил, что у Малики волосы распрямились и теперь представляли собой темную и непослушную копну, спускающуюся до лопаток.

– Чтобы сделать спирали, надо накрутить волосы на специальные бигуди и высушить их феном. Мне сейчас не до этого.

– Когда ты нервничаешь, то либо что-то ковыряешь, либо накручиваешь на палец волосы, – подметил Князев.

Малика после его слов увидела, что действительно накрутила на палец прядь волос, и, раскрутив, фыркнула:

– Князев, следи за тем, что вокруг шевелится, а не за мной.

Оскар ввел мужчину средних лет с физиономией больного анемией, несмотря на утрамбованные жирком телеса. Отполированная лысина, которую обрамляли редкие волосенки, отражала световые блики, отчего он походил чуть ли не на святого. А безупречный костюм и очки в роговой оправе придавали ему важный и сановный вид. Он погрузился в кресло, которое заскрежетало под его тяжестью, остановил оловянные глаза на Князеве и улыбнулся: