Арена мрака - Пьюзо Марио

Но в другое время немец был весел и бодр. Он показывал Моске фотографии своей жены и детей и фотографию, на которой он был изображен с друзьями у ворот фабрики. И еще он любил разговаривать о женщинах.

– Ага! – говорил немец с каким-то жалобным пылом. – Вот я был в Италии, я был во Франции – женщины там просто замечательные! И, должен признаться, мне они нравятся куда больше, чем немки, – что бы там ни говорил фюрер.

Женщины никогда не примешивают политику к более важным вещам на свете. Так было на протяжении столетий. – Его голубые глаза хитро поблескивали на морщинистом лице. – Жаль, что мы так и не добрались до Америки. Там такие длинноногие девушки, и щечки у них как марципан. Потрясающе! Я помню, какие они в ваших фильмах и журналах. Очень жаль!

Моска, подыгрывая ему, отвечал:

– Э, да они бы даже не взглянули на вас, колбасников несчастных.

Немец решительно качал головой.

– Женщины – существа расчетливые! – говорил он. – Думаешь, они будут с голоду умирать, но не отдадутся врагу? В таких вещах женщины всегда очень трезво все обдумывают. У них есть фундаментальные ценности. О да, служба в оккупационных войсках в Нью-Йорке – да об этом только можно мечтать!

Моска и немец переглядывались, усмехались, и потом Моска говорил:

– Давай поднимай своих фрицев на работу.

В последний вечер, когда раздался сигнал отбоя, пленные в мгновение ока собрались на поляне и залезли в кузовы грузовиков. Водители завели моторы.

Вот тут Моску едва не одурачили. По привычке он стал искать глазами Фрица. Все еще ничего не подозревая, он подошел к ближайшему из трех грузовиков и, только когда увидел растерянные лица пленных, понял, что произошло.

Он побежал к проселку и попросил шоферов заглушить моторы. На бегу он вогнал обойму в карабин и снял с предохранителя. Потом достал из кармана свисток, которым до сих пор ни разу не пользовался, и шесть раз коротко свистнул. Он подождал и снова шесть раз свистнул.

Он приказал всем пленным вылезти из кузова и сесть в кружок на траве. А сам стоял неподалеку и во все глаза смотрел на них, хотя был уверен, что никто не попытается сбежать.

К вырубке через лес мчался джип службы безопасности: Моска слышал, как его мощные шины крушили сухой кустарник. Рядом с водителем сидел здоровенный сержант с густыми и длинными, на английский манер, усами. Увидев открывшуюся его глазам сцену, он вылез из джипа и направился к Моске. Из джипа выпрыгнули два солдата и побежали на дальний конец вырубки. Водитель джипа уже установил на станину ручной пулемет и теперь сидел уперев одну ногу в землю.

Сержант стоял перед Моской и ждал объяснений.

Моска сказал:

– Один пропал. Мой старший группы. Но я их еще не пересчитывал.

На сержанте была отглаженная полевая форма, на поясе болтался пистолет, а его живот перепоясывал ремень с сумочками для обойм. Он двинулся к сидящим пленным и приказал им выстроиться в группы по десять человек. Они образовали пять групп, и еще двое встали чуть поодаль. У этих двоих были виноватые лица, словно они несли всю ответственность за пропавших пленных.

– Итак, сколько сбежало? – спросил сержант.

– Четверо, – ответил Моска.

Сержант взглянул на него.

– Что же ты, мудак, наделал?

И в первый раз после обнаружения пропажи пленных Моска ощутил чувство стыда и страха. Но ярости он не почувствовал.

Сержант вздохнул:

– Все шло хорошо, пока оно шло. Теперь знаешь что тут начнется? – И добавил мягко:

– Вставят тебе, парень, по первое число, ты понимаешь?

Оба стояли, молча глядя друг на друга, и думали о беззаботной жизни, которая им тут выпала: ни побудок на заре, ни строевой подготовки, ни инспекций, ни вечного страха – почти как на гражданке.

Сержант расправил плечи и свирепо взглянул на пленных.

– Ладно, давай поглядим, что нам делать с этими гадами. Ахтунг! – заорал он и стал ходить перед вытянувшимися по стойке «смирно» немцами. Некоторое время он молчал, а потом начал говорить с ними по-английски:

– Ну ладно. Теперь ясно что к чему. Праздник закончился. С вами, ребята, обращались тут по-человечески. Неплохо кормили, мягко стелили. Работой не утруждали.

Когда кто-то из вас чувствовал недомогание, мы говорили: ну полежи, полежи в бараке, оклемайся. У кого есть какие-нибудь жалобы – шаг вперед! – Сержант сделал паузу, словно ждал, что кто-то и впрямь выйдет из строя. – О'кей, а теперь посмотрим, как вы нас за это сумеете отблагодарить. Кто-то ведь знает, куда ушли эти четверо. Скажите нам. Мы запомним и в долгу не останемся. – Сержант остановился и оглядел строй.