Страна кривого зазеркалья - Данилова Анна

Они вышли из квартиры и тихо, не привлекая к себе внимания шумом, проникли в квартиру Ларисы Ивановой.

Стараясь не глядеть на пол, Нина Ивановна, держась за руку Тани, обошла засохшую кровь и вошла следом за ней в кухню.

– Ну вот! Видите, сколько посуды?! Все испачкано, и кафель забрызган, все заляпано… Видно, она торопилась… И противень пригорел…

Таня вдруг почувствовала, что и сама боится не меньше своей спутницы. Она взялась за ручку холодильника и вдруг подумала, что никакого торта там сейчас нет. Что он исчез… Так обычно бывает в кино.

– Так что же она там испекла?

– Сейчас… – Таня потянула дверцу на себя. Торт оказался на месте, на подносе. Шоколадный гроб, украшенный золотистыми кремовыми оборками…

– Ба, гроб! – воскликнула старушка. – Ничего себе тортик!

Таня замерла, боясь услышать позади себя звук падающего тела. Она явно недооценила нервную систему Нины Ивановны.

– Теперь вы понимаете, почему я расспрашиваю вас о Ларисе так подробно?

– Еще бы… Но я не понимаю одного: как ей удалось сделать это из продуктов? И правда ли, что он съедобен? Может, он бутафорский, мультяшный?

– Да нет, у меня есть результат экспертизы – торт сделан из натуральных и качественных продуктов… Для кого она могла испечь этот торт?

– Да уж, ну и задачка… Торт явно с намеком. Гроб… Понимаете, если бы мы нашли просто торт и не было бы вокруг всех этих мисочек и кастрюлек, то можно было бы предположить, что она его или купила, или же ей кто-то принес, подарил, я не знаю, ведь так? Но его испекли здесь, в этой духовке… – Нина Ивановна с хозяйским видом открыла духовку. – Ну, конечно! Еще две формы… Может, она… хоть это и нехорошо так говорить о покойниках, того, с ума сошла?.. Разве нормальный человек будет печь такое? Тут что-то не так… Лариса была психологом. Но не пекарем, не кондитером. Она редко пекла. Здесь талант нужен… А что, если она в квартире была не одна?..

– Вы думаете, что этот торт могли печь у нее, но не она сама?

– Ну да! Какая-нибудь подружка, к примеру. Это у подружки могли быть враги…

– Но у подружки есть свой дом, зачем ей печь это в квартире Ларисы?

– А она у нее на подхвате была. Может, подружку Ларисину мужчина бросил, вот они и решили в качестве прикола испечь этот торт, вот и все.

– Тоже мысль… Нина Ивановна, может, вы к нам в прокуратуру пойдете работать, а? Мисс Марпл вам и в подметки не годится…

– Скажете тоже… Танечка, давайте я перемою всю посуду, наведу порядок хотя бы на кухне? Только вот кровь в прихожей отмывать не стану – боюсь, что упаду в обморок…

– Нет, Нина Ивановна, ничего мы здесь трогать не будем. Я вот только фотографии Ларисы возьму из какого-нибудь альбома, это мне для работы нужно, и мы с вами уйдем… И, пожалуйста, никому из соседей ни слова.

– Я все понимаю, можете на меня положиться…

– Значит, Докторовка… Отлично. А теперь берите меня за руку, осторожнее, не наступите на пятно от крови… Не смотрите вниз…

Глава 14

Валерий Гамов проснулся поздно. Еще не открывая глаз, он понял, что наступивший день не принесет ему никакой радости, это длилось с того самого дня, как от него ушла жена. И хотя она продолжала жить в его квартире, он понимал, что потерял ее навсегда.

Он пошевелил рукой и коснулся чужого горячего тела. Это было бедро женщины, которая вот уже несколько ночей пыталась занять место его жены в кровати. И хотя это была красивая женщина, с роскошным бюстом и прочими женскими прелестями, к тому же очень ласковая и нежная, готовая ради мужчины на все, Гамов все равно продолжал скучать по своей неразговорчивой в последнее время, раздражительной и холодной жене. Конечно, он чувствовал свою вину, ведь это он сам был виноват в том, что она настояла-таки на разводе и перебралась со всеми вещами в спальню, где даже успела врезать замок. Он так привык, что эта веселая и жизнерадостная, никогда не унывающая женщина всегда рядом с ним, что она все стерпит, лишь бы не разрушать их маленькую и такую спаянную обоюдной любовью семью, что давно перестал дорожить ею. Талантливый, но ленивый бизнесмен, Валерий Гамов зарабатывал деньги шутя и так же шутя, легкомысленно тратил их. А чтобы получать от жизни еще больше удовольствия, он разбавлял ее дорогими напитками, постепенно вытесняя из сознания чувство реальности. Он словно со стороны наблюдал жизнь чужого ему мужчины, позволявшего себе избивать женщину, которую он все еще продолжал страстно любить. Это раздвоение, заполненное до краев жгучей и совершенно беспочвенной ревностью, а потом и глубоким и искренним раскаянием, приносило страдания. Но избавиться от этого наваждения, от этой не менее сильной, чем к женщине, страсти к алкоголю ему оказалось не под силу. Выпив немного, он сначала как бы возвращался в свое нормальное состояние, а с каждой новой рюмкой ему требовались уже более острые ощущения, и тогда ему хотелось крови…