Цветы абсолютного зла - Данилова Анна

Виктор был разочарован. Он привез Ольге десять тысяч – а это два месяца спокойной жизни и сносное питание. Уж на первое время ей хватило бы, а там видно было бы…

– Вот ведь они там, а не открывают… Сторожа, то же мне, спят и все… и денно и нощно. И куда только администрация смотрит, и зачем построили эту теплицу, если она постоянно закрыта. Я за клубневой бегонией прихожу уже третий раз.

Аш постарался поскорее убраться из парка. Смеркалось, но, если бы Оля была в парке и поджидала его где-нибудь поблизости, он непременно разглядел бы ее между деревьями. Разве мог он предположить, что она в это самое время находится в теплице со своим учителем литературы и угрожает порвать с ним, если он не даст ей денег… И уж конечно, ему и в голову не могло прийти, что случится дальше, что стоит ему только удалиться буквально на десяток-другой шагов, как дверь теплицы распахнется. Зеленой шляпки поблизости уже не будет, но у крыльца произойдет ссора Ивлентьева с Олей, во время которой она станет оскорблять его, и он, не выдержав, даст ей пощечину… Ивлентьев покинул это мрачное место почти вслед за Ашем, оставив лежать на земле распростертое тело своей молоденькой любовницы. И это просто удивительно, что они не увидели друг друга…

И вот теперь Оля была мертва. Где ее носило все то время, что он искал для нее деньги? Зачем пила водку? Может, споткнулась да и упала, стукнулась головой о кирпичи, их там было полно, остались еще со строительства теплицы, будь она проклята… Ведь, если бы она дождалась его в кафе, осталась бы жива…

Ему не верилось, что они сейчас хоронят Олю. Когда стали забивать гвозди в гроб, он почувствовал головокружение и тошноту. Последней его мыслью перед обмороком было: забыть все то, что заполняло его в последние годы, – непонятное скинхедство, бутафорский фашизм – и вообще уехать из этого города… Подальше… Это уже вторая смерть, вторая могила… Он потерял второго близкого человека… Пора со всем этим кончать.

…Все видели, что Аш упал, потерял сознание, и все, кто хотя бы немного знал его или слышал о нем, решили, что это своего рода игра, его неистребимое желание привлечь к себе внимание окружающих.

– Экзальтированная личность, – шепнула Женя Жукова Шубину, прижимаясь к нему и боясь смотреть в сторону разрытой могилы. – Шмякнуться в грязь… Эффектно, ничего не скажешь.

– А мне кажется, что он на самом деле вырубился, – услышала она неожиданно от Игоря. – И у меня лично складывается такое впечатление, что его кто-то люто ненавидит и вот теперь, когда убили его подружку, решил подставить. Может, конечно, он и увлекался в свое время идеями фашизма. Встретил личность посильнее, которая повлияла на него еще в нежном возрасте…

– Игорь, что-то ты сегодня такой добрый… Это на тебя так кладбище действует? – не унималась впечатлительная Женя, уверенная на девяносто процентов в причастности Аша к убийству Неустроевой. – Может, вы с Земцовой уже передумали и Патрика внедрить в стан врага?

Шубин слегка ущипнул ее, тем самым давая понять, что ее игривый тон совершенно неуместен в данную минуту. Несколько человек стали приводить в чувство и поднимать с земли Аша, тяжело и неловко, скользя по глине. Длинный, с бледным, выпачканным землей лицом, Виктор был похож на ребенка-переростка, нарядившегося некстати во все взрослое. Рот его с красными припухлыми губами был полуоткрыт, многие, кто знал его, уже почему-то не думали, что это рисовка. Аш слишком любил все красивое, чтобы позволить выставить себя напоказ, как слабака, да еще и измызганного в грязи. Да и вороны еще раскаркались, наводя на всех страшное уныние и тоску.

Позади всхлипывающей и нетрезвой матери – существа мерзкого и оплывшего, с оловянными глазами, не видящими никого и ничего, – и угрюмого, потерявшегося отца стояла красивая хрупкая женщина во всем черном. Ее большие голубые глаза источали такие потоки слез, что можно было подумать, что это она и есть настоящая мать погибшей девушки. Она не выпускала из рук носовой платок, который, как показалось Земцовой, наблюдавшей время от времени за ней, был уже весь мокрый от слез. Это была соседка Неустроевых – Людмила Камелина, та самая женщина, которая и наняла, собственно, Земцову и всю ее команду, чтобы разыскать убийцу Оли… Юля понимала, что после похорон Людмила обязательно подойдет к ней, чтобы узнать, удалось ли собрать хотя бы какой-нибудь материал по убийству, но ничего такого пока не было. Лишь одни подозрения. Вот Аш. Но где доказательства? И, главное, какой мотив убийства? Были, правда, еще трое мужчин, клиентов Оли, один из которых, конечно же, мог быть и убийцей своей молоденькой любовницы. Ревность та же. Земцова машинально, словно готовясь к разговору с Камелиной, достала из кармана куртки листок с фамилиями и адресами этих трех пенсионеров. Ей было тяжело сознаться себе в том, что она в тупике, что она не знает, как дальше вести расследование, за какие нити дергать, чтобы привести в движение механизм развития событий, направленный на поиск убийцы Неустроевой. Кроме того, ей почему-то казалось, что не исключен и несчастный случай. Ведь Оля была пьяна и запросто могла упасть и разбить голову. Но кора дуба… Откуда в ране тогда частицы коры дуба? И перегной? А где тот камень? Да мало ли где… Убийца мог спрятать его в мусорном баке, который находится неподалеку от теплицы, а мусор потом увезли на свалку. «Рисовая лапша, листья салата, чернослив, грецкие орехи… Нора подтвердила это по телефону…» Похоже на дорогой салат.