Печальная принцесса - Данилова Анна

– Ты меня любишь? – услышал он и еще крепче прижал ее к себе. Да, конечно, он ее любит, пусть не так, как любил Лилю – страстно, радостно, самозабвенно, но все равно, Зина всегда оставалась для него близким и родным человеком, которого он беззастенчиво предавал, унижал своим безразличием, медленно отравлял своей любовью к другой женщине. И вдруг он увидел картинку, напугавшую его так, что он мгновенно взмок, покрылся испариной, у него даже волосы на голове зашевелились: Зина с чулком на шее, мертвая, сидящая на полу, прислонившись к двери, глаза прикрыты, пряди волос падают на лоб и закрывают половину лица. Разве его горе было бы меньше, чем то, какое он испытывает теперь, когда знает, что нет Лили? Быть может, смерть жены отрезвила бы его и он обратился бы к детям, понял бы, что на самом деле важнее.

Мысли путались. Зина повторила свой жалкий, бескровный вопрос.

– Люблю, конечно. Ты извини меня, Зина. Просто все так неожиданно… Я успел привязаться к ней. В сущности, она была очень несчастным человеком, жаль, что ты не была с ней знакома.

Вот опять! Он совсем не щадит ее, говорит разные глупости, напрочь забывая, что она – все же его жена.

– Я сказал глупость, прости еще раз.

– Мне кажется, я понимаю тебя, но мне так больно!

– Ты должна вроде бы обрадоваться. Ты рада, что Лили больше нет?

– Нет ее, появится другая! Если убивать всех любовниц мужа – нервов не хватит и здоровья, – всхлипнула она. – А ты знаешь, этот следователь, Садовников, он ведь подозревает меня, он задавал мне такие вопросы! Я ж молчу про алиби, это понятно, тем более что никакого алиби нет ни у тебя, ни у меня, мы с тобой, даже если бы убили Лилю, все равно выгораживали бы друг друга. И меня на самом деле можно заподозрить, ведь она была твоей любовницей, и я могла потерять рассудок от ревности, могла спланировать это убийство.

– Зина, что такое ты говоришь?!

Зина повернулась, села на постели и вытерла сухими руками лицо, заправила пряди волос за уши и посмотрела на Романа в упор:

– Скажи, ты воспринимаешь меня как домашнее животное, не способное на поступок? Да я гордилась бы собой, если бы смогла ее удавить! Честно скажу: я ненавидела ее, я хотела, чтобы она исчезла навсегда! Больше того, пусть мы сегодня же с тобой расстанемся, но я все равно скажу: мысленно я убивала ее уже тысячу раз, причем самым изощренным способом, вплоть до закатывания в бетон… как в кино. Только кисть руки с хорошим дорогим маникюром судорожно подергивается под застывающим бетоном…

– Никогда не предполагал, что ты такая кровожадная…

– Говорю же, ты меня не знаешь! Теперь, когда ее нет, я благодарю бога за то, что я так и не решилась на убийство – всегда думала, кто же позаботится о наших детях, если я сяду в тюрьму? Знала, что не сумею так умно спланировать убийство, чтобы меня не нашли, слишком уж очевиден мотив – ревность. А свидетелей того, что Лиля была твоей любовницей, нашлось бы много, люди подтвердили бы, что я знала о вашей связи и страдала. Да все мои подруги знали о том, как я ненавидела ее!

Он вдруг понял, что и Зину он потерял навсегда, хотя она не умерла, а сидит сейчас, такая большая, теплая, в ночной сорочке в красный горошек, с растрепанными волосами и отекшим лицом. А может, там, наверху (он даже поднял голову, словно на потолке спроецировался образ того безжалостного и немого, кого он считал виновным в смерти Лили), ошиблись и вместо Зины убили Лилю? Мысль показалась ему забавной, он понял, что у него начинается истерика, ему захотелось расхохотаться во все горло. Надо же, он только что пытался внушить себе, что он любит эту кисло пахнущую женщину с черными волосками над верхней губой, пористой кожей, бледными губами! Да как он вообще мог жениться на ней, где были его глаза?!

Он быстро вскочил с постели, побрился, принял душ, оделся, выпил стакан воды и почти выбежал из дома, совершенно не обращая внимания на проснувшихся детей, словно они стали с некоторых пор для него чужими и имеющими отношение лишь к жене.

На улице, под холодным мелким дождем, ему стало легче, он сел в свою машину и покатил в центр города, там припарковался неподалеку от драмтеатра, зашел в кафе и заказал себе завтрак: блины, яблочный сок и кофе. Официантка в белом обтягивающем свитерке и тугих джинсах улыбнулась ему, поставила перед ним стакан минералки.

– Рома, ты не узнаешь меня? – Глаза ее сверкнули.

Он внимательно посмотрел на нее и пожал плечами.