Пробка - Андреева Наталья

— Если она и перебрала малость, то сейчас уже протрезвела. От страху.

— Да-а…

Они опять замолчали. Из магнитолы лилась музыка. В паузах жизнерадостный женский голос сообщал о том, какой приз можно выиграть, набрав такой-то номер, и кто из современных исполнителей будет развлекать радиослушателей в ближайшие полчаса. Петров поморщился и стал ловить другой канал.

— Что? Не нравится? — усмехнулся Греков.

— Настроение поганое, а они веселятся. Кепки с майками выигрывают, в путешествия ездят. Есть канал, где звучит только классика. Хочу его поймать.

— Брось. Жизнь-то продолжается.

— Как быстро ты успокоился, Юра.

— А я не успокоился. Просто давно был к этому готов.

— К чему?

— К тому, что Нина может покончить жизнь самоубийством.

— Постой… мы же только что выяснили, что братья Петуховы…

— Ну, были там. И что?

— А камни?

— Ну, украли они камешки. Но к тому, что случилось с Ниной, это не имеет отношения. Лично я уверен: она покончила с собой.

— Ах да! Ты начал мне рассказывать, а нас прервали! Так что там с Ниной случалось по ночам?

— Приступы. Раз уж ситуация так повернулась, я вынужден тебе обо всем рассказать. Нина страдала глубокой депрессией из-за того, что не могла иметь детей. Вот уже много лет она ходила по врачам, обследовалась, а результата никакого. Вот она и впала в отчаяние. Стала странной. У Нины ведь было слабое зрение, но света в комнате она не зажигала, пока не станет совсем темно.

— Почему?

— Боялась, что при свете все равно будет видеть плохо. Специально создавала себе некомфортные условия. И кстати, была еще одна странность. Она выходила из квартиры, запирала дверь и потом нажимала на кнопку звонка.

— Она была забывчива?

— В том-то и дело, что нет! Она звонила в пустую квартиру!

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Петров.

— Я неоднократно был этому свидетелем. И в московской квартире, и на даче. Как она стояла на крыльце и звонила в дом, прекрасно зная, что там никого нет. По-моему, у нее начиналась паранойя.

— Ты так хорошо в этом разбираешься?

— А как еще объяснить такое поведение, когда жена подозревает тебя в том, что ты хочешь ее убить? Избавиться от нее? Начинает опасаться за свою жизнь, а когда ночует одна на даче, кладет под подушку пистолет. Не случайно же он оказался у нее под рукой в тот злополучный день! К тому же Нину мучили галлюцинации.

— Галлюцинации? — удивленно спросил Петров.

— Ну да. Ей виделись какие-то чудовища по углам комнаты. Она кричала: «Вот оно! Вон! Лови!» Иногда ей казалось, что чудовище заползло в нее. Нина вполне могла выстрелить не в себя. В это — которое ее мучило.

— Я вот думаю: Нина рассказывала мне все, даже то, что скрывала от тебя, любимого мужа. О своей работе, о гонорарах, о том, где прячет украшения. Почему же об этом она не поделилась?

— А ты как думаешь, сыщик?

— Что ты на меня так смотришь? — спросил Петров.

— Да брось! Чего уж теперь скрывать! Признайся: ведь ты был неравнодушен к моей жене?

— Давно знаешь? — спросил Петров после паузы.

— Всю жизнь, — усмехнулся Юрий Греков.

— Так почему молчал?

— А что я должен был сказать? Не ходи сюда, Володька? Я ведь знал, что ничего не будет. Она не отвечала тебе взаимностью. Но! — И Юрий Греков поднял вверх указательный палец.

— Что — но? — тихо спросил Петров.

— Она была женщина. А женщина перед влюбленным в нее мужчиной всегда кокетничает. Даже если он ей вовсе не нужен. Такова сущность их натуры.

— Значит, по-твоему, Нина со мной кокетничала?

— А как еще назвать вашу игру? Когда она каждый раз уговаривала тебя жениться и даже сватала своих подружек, а ты отнекивался. Как думаешь, Нина знала о твоих чувствах?

— Да, знала, — кивнул Петров.

— Ты что, в любви ей объяснялся? Пауза. Долгая пауза.

— Давай оставим эту тему, — наконец тихо сказал Петров.

— Хорошо. Но ты спросил, почему она не сказала тебе о том, что сходит с ума, а я ответил.

— Я понял. Но кто может подтвердить твои слова?

— То есть?

— Мне она не сказала, потому что со мной кокетничала. Но ведь у нее были родные, к которым она была очень привязана, которых любила. Кстати, почему их не было на кладбище?

Греков нахмурился. Потом сказал:

— Теще плохо, а старшая дочь с ней.

— Кстати, мы уже почти два часа в пробке, а ты ни разу не позвонил им.