Бронзовое облако - Данилова Анна

– Я хотел предупредить Женю о своем приходе через Ларису, но не уверен, что та передала… Мне показалось еще тогда, что это ненадежный человек… Что-то в ее глазах было такое…

– Да плевать на глаза этой Ларисы! Что дальше? Ты так и не встретился с Женькой?

– Нет. Мне позвонили, и я срочно вылетел в Лондон, это была самая опасная поездка в моей жизни. Я сильно рисковал, но провез товар и передал его кому нужно… Мне необходимы были деньги, чтобы вызволить тебя… К тому же твой плен должен был выглядеть совершенно иначе… Тебя ранил лев, и ты долгое время находился в хижине одного парня, который помогал тебе при съемках… Ты помнишь, как его звали?

– Нджабуло. Помню. Он неплохо знал английский… И он действительно однажды помог мне во время съемок… Но что с Женей?

– Я вернулся на полмесяца раньше тебя, ты же лежал в госпитале… Помнишь?

– Нет.

– Какая ручная у тебя память, послушная… Бережет тебя от негативных воспоминаний… Я вернулся в Москву, хотел встретиться с Женькой, но мне никто не открыл. Тогда я позвонил этой вашей соседке, Ларисе. Она пригласила меня войти, спросила, как меня звать, даже попросила предъявить документы и только потом рассказала мне, что случилось… Сказала, что наблюдала за жизнью своей подруги все те месяцы, что она была одна, помогала ей чем могла, но все равно ей не удалось ее спасти… Слишком много несчастий выпало на ее долю… Предательство окружавших ее людей, воспользовавшихся ее угнетенным состоянием и беременностью, потеря ребенка, средств к существованию… Она якобы подписала генеральную доверенность, которую ей подсунули люди, которым она могла бы доверять, как если бы она продавала машину, но ее обманули… Сняли с ее счетов все деньги, вот только квартиру оставили, может, не успели ничего сделать или просто побоялись… Еще один тип попросил у нее взаймы крупную сумму и не вернул… Она хотела на те деньги, что хранились в квартире, в вашем сейфе, купить недвижимость, и ей подсунули квартиру, трижды уже проданную, а ты говоришь, за что можно убить риелтора… Ее чуть не изнасиловали…

– Замолчи! У меня такое чувство, будто бы ты пересказываешь мне книгу Закревской… Но это же всего лишь книга!

– Она писала о Женьке.

– Другими словами, она видела, как прямо на ее глазах разваливается жизнь соседки, и ничего не предприняла, чтобы спасти ее?

– А что она могла сделать, когда Женька совершала все самостоятельно, ни с кем не советуясь, и ставила Ларису, по ее словам, уже перед фактом…

– И чем же заканчивается книга?

– «Лучше бы меня разорвали львы…»

– Не понял…

– Ты хотел узнать, чем заканчивается книга, вот я тебе и отвечаю – этой фразой…

– А что с Женькой?

– Лариса пишет, что нашла ее мертвой в спальне, она приняла большую дозу снотворного. И оставила предсмертную записку: «Лучше бы меня разорвали львы…»

– А кто ее похоронил? Где ее могила? – Герман вновь оказался в одном из своих кошмарных снов. О смерти Женьки в реальности не могла идти речь, это же понятно! В реальной жизни она была жива и здорова.

– Знаешь, я хотел ее об этом спросить, но в это время кто-то позвонил, и Лариса, извинившись, как-то растерянно бросив уже на ходу, что это очень важный для нее звонок, буквально вытолкала меня за дверь, сказав, что ей надо переодеться и что за ней заедут. Я даже схватил ее за руки, мол, подождите, ведь речь идет о смерти Жени, что это не менее серьезно, и тут она смерила меня таким взглядом, что мне стало не по себе… Она словно обвиняла меня, стыдила, призывала к моей совести, словно это я был виноват в том, что жизнь Женьки так нелепо и трагически оборвалась, и что она, Лариса, свое дело сделала, написала книгу о ней, и что никто не имеет права с ней так разговаривать и тем более требовать отчета, что Женька умерла – и точка.

– И что же, ты ушел?

– Нет, я понимал, что раз за ней заедут, значит, она через некоторое время должна выйти из квартиры, поэтому я остался на лестнице… Я стоял, прислонившись спиной к стене, и смотрел на дверь твоей, Герман, квартиры, представляя себе Женю такой, какой я видел ее последний раз: улыбающейся, веселой, красивой и такой молодой… Трудно было представить себе, что ее могло так подкосить одиночество, что она настолько растерялась, что даже, имея немалые деньги, не нашла способа жить спокойно и достойно одна, без тебя… Думаю, она страдала от неопределенности и от ожидания, и хотя многие женщины ждали в свое время гораздо дольше, взять хотя бы баб, которые ждали своих мужей с фронта, там все-таки было все яснее, понятнее, были письма…