Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие - Крамер Марина

…Уснуть ей удалось только под утро.

Не спал в эту ночь и Хохол, ворочаясь в огромной пустой кровати их дома в маленькой кипрской деревушке. Тревожные мысли роились в голове, раздирая Женькину душу в клочья. И дело было вовсе не в том, что он четко чувствовал – Коваль завела кого-то там, в России. Нет. Хохла охватило предчувствие надвигающейся беды, и он готов был головой об стенку удариться от собственного бессилия. Новый паспорт ему привезут на днях, к счастью, старые связи все еще были крепкими, но вот успеет ли он? Марина не звонила, телефон ее молчал, и только появление Ветки с пацаненком пролило хоть какой-то свет на всю эту историю. Женька не был особенно рад ее приезду, но, увидев в порту ее белое, какое-то бескровное лицо и опрокинутые, испуганные глаза, а потом и взяв на руки Алешу, немного оттаял. Вечер они провели вдвоем на террасе, Ветка пила местную водку и рассказывала, а он, изредка закидывая в рот оливку, слушал и только сильнее хмурился. Ветка не подтвердила его подозрений по поводу любовника, зато сказала много другого, из чего Хохол сделал вывод, что совершенно не ошибся в предчувствии и ему нужно как можно скорее оказаться там, в России, рядом с женой.

– Я тоже думаю: тебе надо ехать к ней, Женя, – взяв его за руку, неожиданно проговорила ведьма абсолютно трезвым голосом, хотя пару минут назад казалась совершенно пьяной.

Хохол вздрогнул:

– Ты… опять?!

– Нет, что ты, Женечка… я просто понимаю, о чем ты думаешь сейчас. И ты ей нужен. Потому что только ты можешь – понимаешь? Она на самом деле любит тебя, хоть часто делает и говорит наоборот. Но ты просто поверь мне…

Хохол был бы рад верить словам ведьмы, потому что это были именно те слова, которые ему очень хотелось слышать от Марины. Но что-то внутри мешало. Боясь, что Ветка сможет прочитать его мысли, он поднялся и пробормотал:

– Пойду гляну, чего там тестярик мой поделывает, а то на сердце вроде жаловался.

Он на самом деле пошел в комнату Виктора Ивановича, но тот уже спал, утомленный перелетом. Тогда Женька двинулся в детскую, где спал Грегори, и застал того за чтением.

– Ну, что ты как ребенок? – укоризненно покачал головой Женька, обнаружив, что сын читает под одеялом с фонариком. – Я ж не запрещаю, читай нормально, со светильником, и глаза не порти.

– Ты не понимаешь. – засмеялся мальчик, нажимая на кнопку фонаря. – Так намного интереснее. Я же приключения читаю, а когда в темноте и с фонарем – делается совсем жутко, и как будто сам участвуешь.

– Зрение испортишь, мама будет недовольна.

– Пап, – вдруг позвал Грегори и похлопал рукой по кровати, приглашая Женьку сесть. Тот подчинился, и мальчик продолжил: – Пап, а мама когда приедет? Скоро?

– Обещала скоро. Но там как пойдет, ты ведь понимаешь, – со вздохом ответил Хохол, стараясь увернуться от настойчивого и требовательного взгляда сына.

– А она точно к врачу поехала? Или вы мне снова сказку какую-то рассказали?

– Ну, что ты. Конечно, к врачу.

– Будто в Англии врачей нет!

– Так она же в Лондон поехала – как нет врачей в Англии-то? – слегка растерялся Хохол.

– Да? Тогда где она тетю Вету видела? – не отступал Грегори.

– А ты с чего это решил, будто они виделись?

– Папа, может, хватит? – как-то устало и совсем по-взрослому попросил Грегори. – Я уже не маленький, а тетя Вета тебе рассказывала про то, как мама ее провожала в аэропорт.

– И что же – она ее в Лондоне не могла провожать?

На лице мальчика вдруг появилось выражение, которое частенько бывало у его матери, когда та злилась.

– Не считай меня дураком! – крикнул он, сжав кулаки. – Из России на Кипр через Лондон не летают! И мне Алешка билеты показывал, там написано «Москва, Домодедово»!

– Во-первых, не кричи на меня, – стараясь держать себя в руках, попросил Женька. – Во-вторых, ты опять подслушивал, и маме это не понравится. В-третьих, если мама сказала, что приедет, то она приедет, и ты должен это знать.

Грегори вдруг кинулся лицом в подушки и заплакал навзрыд. У Хохла сжалось сердце от вида детских плечиков, вздрагивавших от рыданий, и от этого недетского горя, которое сейчас заполнило сердце сына. Женька положил ладонь на его спину и попросил:

– Егор, сынок, посмотри на меня.

Мальчик отрицательно помотал головой.

– Ты поплачь, если тебе станет лучше, – поглаживая его по плечам, говорил Женька. – Иногда нужно поплакать, нельзя всегда все держать в себе. Мужчины тоже плачут, сынок. И от этого не делаются слабее. Уметь плакать – это поступок. Не надо этого стыдиться.

– Пап… – Грегори порывисто сел и обхватил Хохла за шею, ткнувшись мокрой от слез мордашкой ему в грудь. – Пап… а ты… ты плакал хоть раз?

– Ох, сын… да я столько раз белугой ревел – кабы ты знал, – со вздохом признался Женька. – Когда мама твоя болела сильно, а ты маленьким был… я много из-за нее плакал.

– Вот и я плачу из-за нее, – признался мальчик. – Мне так хочется, чтобы она с нами была, здесь.

– Она приедет, Грег.

…У Хохла так и не хватило духу признаться сыну в том, что и он сам завтра улетит.

– Вставай, соня… – теплые губы поднимались вверх по ее животу, заставляя вздрагивать.

– Жора… не надо… – пробормотала Марина, пытаясь укрыться одеялом и выговорить себе еще пару минут сна, а сама успела подумать, что ни разу не ошиблась и даже спросонок не назвала Георгия другим именем. «Мастерство-то не пропьешь»…

– Вставай, Мэриэнн, сегодня отличный день, я хочу вывезти тебя куда-нибудь за город.

– О-о-о, только не это! – простонала она, укрываясь-таки с головой. – Я ненавижу эти лесные прогулки!

– Ну, не хочешь в лес – тогда давай ко мне домой смотаемся ненадолго, мне нужно там одну вещь взять, я впопыхах оставил.

Марина выглянула из-под одеяла, поняв: поспать больше не удастся. Георгий в спортивном костюме сидел на кровати, а в руке его дымилась чашка кофе. Он с улыбкой подгонял дымок в ее сторону, стараясь вызвать у Марины желание вылезти из-под одеяла окончательно.

– Жора, ты невыносимый, – со вздохом констатировала она и села.

– В принципе, ты права, и можешь не ехать.

Но ее вдруг охватило нехорошее предчувствие, от которого стало трудно дышать.

– Сколько времени сейчас?

– Так уже даже обед прошел, – усмехнулся он. – Эх ты, проницательная… если бы я тебя убить хотел – сто раз мог это сделать и труп даже спрятать.

– Прекрати…

Ей отчего-то стало стыдно за вчерашний спектакль со «стечкиным» и прочими атрибутами. Кстати… Она незаметно скользнула рукой под подушку – пистолет был на месте.

– Убедилась? – насмешливо спросил Георгий. – Я ведь обещал, что не стану причинять тебе зла.

– Пафосно-то как, – пробормотала Марина.

– Пафосно. Но ты знаешь… я вот никогда не понимал, как это – не чувствовать в себе сил выполнить задание, а сейчас понял. Я на тебя полночи смотрел и все сильнее убеждался – даже если вдруг ты начнешь в меня стрелять – ну, вдруг – я не стану уворачиваться. Буду стоять и смотреть, как пули в тело входят.

– Бред какой-то, – пробормотала она, поежившись.

– Бред. Зато правдивый. Идем, я там поесть приготовил.

Уже на площадке, где располагалась квартира Георгия, Марина вдруг ощутила какой-то знакомый запах, но никак не могла вспомнить, что это. Однако этот запах будоражил что-то внутри, и Коваль напряглась. Но Георгий не подавал никаких признаков волнения, и это спокойствие передалось и ей тоже.

– Странно… я, кажется, на все замки закрыл, когда уезжали, – бормотал он себе под нос, орудуя ключами. – Хотя… черт его знает, может, не помню просто. Проходи.

Марина вошла, и знакомый запах настиг ее и здесь, в прихожей. «Галлюцинации», – подумала она раздраженно.

Дверь закрылась, Георгий бережно взял Марину за плечи и притянул к себе, наклоняясь, чтобы поцеловать.

– Ну-ну, продолжайте! Невтерпеж, смотрю, – раздался за Марининой спиной голос Хохла, и в тот же миг запах и человек сложились у нее воедино. Женька!

Коваль рванулась из рук Георгия и встала так, чтобы оказаться между ними. Ничего хорошего от внезапно появившегося здесь Хохла она не ждала.

– Ты как тут?..

– Угадай, – предложил муж, скрестив на груди изуродованные рубцами от ожогов руки. – Ну, что будешь говорить?

– Говорить буду я, – вмешался Георгий, но Хохол цыкнул на него, как на малолетнего шпанца:

– Ты вообще пока захлопнись, понадобишься – вызовут!

– Не забывайся! – негромко и зловеще протянула Марина.

– Зря ты это сказала. И замутила с этим мажором – зря. Я тебя предупреждал.

– Я тебе сказала – не забывайся! Вспомни, что потеряешь, если вдруг.

Хохол изумленно таращил на нее серые глазищи.

– Это ты о чем? Здесь надумала остаться? С ним вот?

– Не решила еще, – с вызовом заявила Марина, не совсем понимая, куда ее несет.

– А, не решила? Ну, так у тебя будет время решить. А мы пока выйдем и поговорим – да? – почти дружелюбно предложил Хохол Георгию.