Цветы абсолютного зла - Данилова Анна

Другого плана все равно не было, поэтому все согласились без звука. Оказаться вот так легко на территории особняка Ашей!

Земцова и Шубин переглянулись и поняли друг друга без слов – девушка как нельзя вовремя подключилась к расследованию.

Таня подошла к воротам и нажала на кнопку звонка. Затем еще раз и еще. Прошло довольно много времени, пока над крыльцом не вспыхнул фонарь, и на пороге показалась долговязая фигура, закутанная в тулуп.

– Кто там? – крикнул Аш, вглядываясь в маленького человека, давящего на кнопку звонка.

– Виктор, это я, Таня, я у тебя сегодня была, вот решила проведать, посмотреть, как ты… К тому же я оставила у тебя кое-что из своих вещей. Ты как там, ничего, держишься?

Притаившиеся в кустах Земцова и компания с интересом наблюдали, как свободно и непринужденно ведет себя Таня, как легко владеет ситуацией, словно действительно пришла проведать своего друга, а не привела за собой целый хвост неприятных во всех отношениях для него людей.

– Да ничего, нормально… Заходи…

Раздался металлический щелчок, после чего ворота стали открываться. Через пару минут на руках Аша появились наручники, а сам он был буквально внесен в огромный холл собственного дома.

– Сука, сучара, – грустным, безвольным голосом произнес и без того обессилевший и находящийся в состоянии полусна Виктор, обращаясь к совершенно невозмутимой Тане Бескровной, которая и внутри дома чувствовала себя как рыба в воде.

– Сам такой. Пришил подружку, а на кладбище целый спектакль разыграл…

Шубин еще раз про себя отметил, что Таня пришла на похороны совершенно незнакомой ей девушки – видно, ей на самом деле захотелось поменять профессию. И как легко она вошла в доверие к человеку, которого, по словам Каштановой, боялась вся школа. Неужели она так разбирается в людях, что увидела за яркой внешностью и огромным желанием чувствовать себя сильной личностью обыкновенного инфантильного и закомплексованного юношу? Или же риск – одна из черт ее собственного характера?

– Виктор Аш? – Шубин подошел к нему вплотную и предъявил свое настоящее удостоверение сотрудника частного сыскного агентства, чувствуя, что Аш все равно ничего не поймет от волнения и страха.

– Да, это я. Но я никого не убивал. Мне незачем было ее убивать, вы же сами видели, какая она красивая.

– Красота – это для тебя критерий огромной важности, когда речь идет о том, кого убить, а кого оставить в живых?

– Все это чушь… Но я на самом деле люблю все красивое. А вы Юля Земцова, я правильно понял? Вы ведь не из прокуратуры…

Шубин понял, что ошибся, Аш все-таки успел немного прийти в себя. И вот узнал Земцову… Откуда он ее знает?

– Да, моя фамилия Земцова. Я веду дело об убийстве Ольги Неустроевой. Но раньше мы, кажется, не встречались?

– Я видел вас сегодня на кладбище, во-первых, во-вторых, мне друзья вас как-то показывали в ресторане, где вы были с вашим мужем, Крымовым. Не понимаю, как он может вас оставлять здесь одну?

– Виктор, весь город знает о том, чем вы занимаетесь, какую пропаганду ведете, что вы связаны с московскими скинхедами, или фашистами… Но поскольку вы до сих пор на свободе, видимо, власти не считают вас социально и политически опасным, хотя на вашем счету и погромы, и осквернение могил… Что такого могла знать Ольга, за что вы убили ее?

Аш, к удивлению присутствующих, как будто немного успокоился и снова попытался надеть на лицо одну из своих многочисленных непроницаемых масок, способных ввести в заблуждение кого угодно. Ему это, как ни странно, удавалось даже сейчас!

– Здесь холодно, давайте пройдем в комнату, там я разжег камин, посидим, потолкуем, а уж потом вы сами решите, сдавать меня ментам или нет. Но предупреждаю сразу – Ольгу я не убивал и никакого отношения к убийству не имею.

Никто не возражал переместиться в более теплое помещение. Большая гостиная, залитая светом (Аш включил высоко подвешенную к куполообразному потолку люстру, сделанную под старину), огонь в камине, овальный дубовый стол, на котором поднос с напитками… Все расположились поближе к огню.

– Как в кино, – шепнула Женя Шубину, усаживаясь подле него в глубокое, покрытое толстой, похожей на медвежью, шкурой кресло. – Красиво, ничего не скажешь…

– У меня нет алиби на момент убийства, и я был в парке в тот вечер. И пригласила меня туда Ольга. Ей нужны были деньги. И хотя деньги ей были нужны всегда и она часто обращалась ко мне за ними, именно в тот вечер я не мог ей их предоставить. Я сильно потратился, купил машину, но пообещал Ольге, прямо в парке, где мы встретились, что непременно разыщу для нее деньги, попрошу у родителей. Мы были с ней в достаточно близких отношениях, чтобы обходиться без церемоний. Я знал многое о ее жизни, а она – о моей. У нее были свои проблемы, у меня – свои. Но, клянусь, в тот вечер я раздобыл деньги, десять тысяч, хотя она просила гораздо меньше…