Ларец графа Сен-Жермен - Александрова Наталья

– Вы должны срочно приехать в больницу…

– Что? Кто это говорит? – закричала Анна. – Да ответьте же!

Но там уже отсоединились.

Больница! Что-то случилось с Кукушкиным! Анна уже набирала его номер. Там никто не ответил. Она набрала снова и снова, но трубку так и не брали.

Куда он подевался с утра пораньше? Душ принимает? Какие-нибудь процедуры? Или… или ему плохо? А что, человек пожилой, опять же, после аварии, а она, Анна, не придумала ничего лучше, чем таскать его по всему городу да еще собакой пугать! Он, конечно, сам просил, но больные вечно капризничают…

Она набрала номер администратора платного отделения и спросила, что там случилось с телефоном у больного Крысенко. Голос у администраторши Анны Карловны был какой-то фальшивый. Приветливый, даже слишком, но Анна безошибочно почувствовала, что та сильно на взводе и чего-то недоговаривает.

– Дорогая, – пела Анна Карловна немелодичным контральто, – дело в том, что с телефоном небольшая поломка! Уже вызвали мастера, скоро все починят.

– Тогда я вас попрошу позвать моего… родственника к вашему телефону!

– Он не может подойти…

– Что, ему стало хуже? – встревожилась Анна. – Сердце?

– Нет-нет, – заторопилась администратор, – что вы… Просто… просто его повезли сейчас на рентген… Дело это долгое, но когда он вернется, я обязательно ему передам, что вы звонили. И телефон к тому времени починят, я уверена…

«Врет, – поняла Анна, повесив трубку, – все врет эта фрау Доннерветтер. Наверняка что-то у них там случилось. Эх, снова не попасть мне на работу вовремя!»

Она быстро собралась и поехала в больницу к Кукушкину, понимая, что не успокоится, пока не убедится, что с ним все в порядке.

Дверь отделения повышенной комфортности была закрыта наглухо, даже через стекло ничего не было видно. И висело там объявление, что временно посетителям вход запрещен. И топталась возле двери какая-то унылая женщина скромного вида с заплаканными глазами. А из-за двери слышались шум, суета и начальственные окрики.

– Что у них случилось? – спросила Анна, подходя.

– Не открывают… – женщина шмыгнула носом, – говорят, нельзя к ним… А мне очень нужно… – из глаз ее побежали слезы.

– У вас там кто-то лежит? – Анна спросила просто так, ей, в общем-то, не было дела до других больных, со своим бы разобраться.

Что-то ей подсказывало, что запертая дверь и суета в отделении повышенной комфортности имеют самое прямое отношение к Ивану Ивановичу Кукушкину. Куда он подевался? Анна должна была получить немедленный ответ.

Она стукнула в дверь кулаком, но дверь была крепкая, так что Анна только ушибла руку.

– Что же делать? – У женщины по щекам бежали слезы. – Мне очень срочно…

– Что – вашему совсем плохо? – Анна подала женщине бумажный носовой платок.

– Уже нет, – сказала женщина, высморкавшись и вытерев слезы. – Помер свекор мой, и даже Царствия Небесного пожелать ему не могу. До того был паразит… ой! – Она испуганно прикрыла рот рукой, потом ею махнула: – Да ладно! Все свои грехи я заранее искупила, поживши с ними обоими. Что он, что сыночек его, муж мой…

Тут Анна пригляделась внимательнее и узнала в женщине ту самую забитую жену хамоватого сына настоящего Прокофия Крысенко.

– Помер папаша сегодня ночью, нужно срочно документы оформлять, а их нету, – говорила тем временем женщина, – уж мой-то орал в приемном покое, его охрана и выставила. Теперь самой нужно разбираться. Сказали, что сюда документы отправили, и одежду тоже. Хотя одежда ему уже не понадобится…

Анна всегда умела соображать быстро. В данном случае она прикинула, что нужно ей как можно быстрее отсюда смываться. Женщина достучится до начальства – документы-то нужны, начнется разбирательство, ничего Анне не скажут, а неприятностей будет куча. Но как бы узнать, куда подевался Кукушкин?

С той стороны двери подняли стальную шторку, и за стеклом показался охранник – не тот, что обычно, а другой, молодой здоровый парень. Анна развернулась на каблуках и поскорее пошла прочь.

По первой попавшейся лестнице она спустилась вниз и вышла в больничный двор. Прикинув наскоро, где может находиться выход из платного отделения (с глазомером у нее все было в порядке), она пересекла двор и остановилась перед нужной дверью. Все остальные двери, выходившие во двор, были обычные, довольно обшарпанные, эта же – железная, аккуратная, недавно покрашенная. Не имелось на ней ни окошечка, ни звонка. Попасть туда не было никакой возможности, и Анна нахмурила брови.

Тут ей повезло: дверь открылась, и вышел охранник – немолодой солидный дядечка, тот самый, которого помнила Анна. Правда, сегодня вид у охранника был не такой преуспевающий. Физиономия у него была сдвинута на сторону, а когда он повернулся другим боком, то Анна увидела, что скула у него синяя и распухшая. Сомнений не было – охранника угостили хорошим ударом в челюсть. Мужик доругивался с кем-то, кто остался по ту сторону двери.

– Ну и ладно, и уволюсь! – кричал он. – Тоже еще выдумали: больного человека оскорблять! Какие такие ко мне могут быть претензии? Я работал согласно инструкции, а жизнью своей рисковать не нанимался! За те деньги, что мне платят…

– И платят тебе немало, и жизнью своей ты никогда не рисковал, – медленно сказала Анна.

Охранник круто обернулся – кто там такой смелый? Он узнал Анну, и глаза его предательски забегали.

– Вы тут чего… – забормотал он, попятившись. – Вы тут зачем… Вам тут не положено…

Анна молча наступала на него, и когда сзади оказалась та самая железная дверь, охранник вынужден был остановиться. Рядом никого не было, и мужик смирился с неизбежным.

– Что тут ночью было? – отрывисто спрашивала Анна. – Где Крысенко, почему он к телефону не подходит, куда вы его дели? Говори, а то пожалеешь!

– Никакой он не Крысенко! – приободрился охранник. – Вы, дамочка, его под чужой фамилией сюда определили, а это, между прочим, незаконно! И нечего тут… – он заткнулся, потому что Анна, не примериваясь, ткнула его кулаком в объемистый живот.

– Ну? – спросила она, дав ему время продышаться.

И охранник понял, что перед ним не дамочка, а серьезная женщина, которая его в покое не оставит, от нее так просто не отлаешься.

– Тут ночью приходили какие-то… – промямлил он, отводя глаза, – спрашивали Кукушкина… я говорю – нет у нас такого, а они, мол, – мы посмотрим… а потом я им объясняю, что увозить его нельзя, а они и слушать не стали…

Анна тотчас все поняла про противного охранника. Взял деньги, пустил бандитов ночью к больным спящим людям… скотина! Ей захотелось двинуть мерзкого типа по другой скуле, она еле сдержалась.

– Эти двое как выглядели? – процедила она.

Охранник довольно точно описал «таксиста» и того, кто приходил к ней в офис под именем Антона Завалова.

– Куда они его повезли? – Она схватила охранника за воротник куртки и сильно дернула. – Говори, сволочь! Тебе больных людей доверили, а ты… Мог тревогу поднять!

– Не знаю я, – заныл охранник, – ничего не видел, ничего не слышал, сознание потерял. У меня, может, вообще производственная травма, мне больничный полагается!

– Моя бы воля, – Анна отпустила его, – я бы тебя в унитазе утопила, большего ты не заслуживаешь. Пошел вон!

Охранник не заставил себя упрашивать. Переваливаясь по-утиному, он поспешил на выход. Анна поняла, что ей тоже в больнице больше делать нечего.

У себя в машине она посидела немного, прикидывая обстановку.

Значит, Кукушкина похитили те двое злодеев, которым для чего-то нужен серебряный ларец. И вряд ли Иван Иванович сможет долго скрывать, где этот ларец в данный момент находится, все-таки он не партизан на допросе. То есть они поедут в библиотеку. Они уже там.

Осознав эту мысль, Анна выдернула из кармана мобильник и позвонила дяде Паше. В библиотеке был телефон, Анна помнила его номер с детства, когда еще бабушка там работала. Она долго слушала длинные гудки, потом взглянула на часы. Девять утра, куда он мог в такое время деться? Если спит, то ее звонки должны его разбудить, Анна помнила, как громко трезвонит старый аппарат.

Она снова набрала номер. И вдруг трубку сняли.

– Дядя Паша! – закричала Анна. – Ты как?

Никто не ответил, только вдалеке слышались какие-то шумы, шорох, кряхтенье, вроде бы двигали мебель.

– Дядя Паша… – сказала Анна тише, – ты можешь говорить?

В ответ раздался треск, потом чавканье и тихое поскуливание, и Анна воочию увидела, как собака Нюра держит в зубах трубку. Только так можно объяснить это чавканье и скулеж. Ай да дядя Паша, научил Нюру отвечать по телефону!

– Нюра… – ласково сказала Анна. – Нюрочка, позови дядю Пашу!

Послышался тяжкий вздох, скулеж стал более громким и очень жалостным. Чувствовалось, что собаке плохо, что она не может ни рычать, ни лаять.

– Не плачь, Нюра, я скоро буду! – И Анна, более не колеблясь, тронула машину с места.