Отравленная жизнь - Малышева Анна

Ему открыла дверь Светлана. Денис удивленно посмотрел на нее – к обеденному времени домработница, как правило, успевала уйти.

– Лариса дома? – Он прошел к вешалке и скинул пальто.

Светлана с готовностью отчиталась: хозяйка еще утром оделась и куда-то уехала, сказала, что вернется вечером, просила ее задержаться и покормить мужа обедом. Денис только кивнул. Он сидел на кухне и хлебал безвкусное варево, приготовленное специально для него, внимательно прислушивался к ощущениям в желудке и предавался философским размышлениям на тему: «Сколько же я вчера выпил?» Домработница грубо нарушила эту идиллию, войдя на кухню и положив на стол какую-то бумажку:

– Вот, я прибиралась в столовой и нашла на подоконнике. Наверное, ваше? Или выкинуть?

– Давайте. – Денис взял листок и прочитал его.

Сперва мельком, но потом так заинтересовался, что отложил ложку и совсем забыл о супе. – Так, заказчик… Ничего нет, неизвестен… Исполнитель:

Мордвинова Александра Юрьевна, паспорт, серия, номер… А это чего? Десять тысяч долларов США…

Давайте их сюда! В случае утраты или порчи картины выплачиваются исполнителем… Неплохо! Нет, это не мое.

Но когда домработница высказала мнение, что, наверное, бумага принадлежит Ларисе Николаевне, Денис поморщился:

– Спасибо, идите, сам разберусь. Идите, идите!

Когда Светлана вышла и прикрыла за собой дверь, Денис углубился в изучение договора. Мало-помалу с его лица исчезло хмурое выражение. Он даже заулыбался, что уже было большим достижением для человека с больным желудком.

– Вот дура… – пробормотал он, складывая листок. На обратной стороне был записан московский телефон и адрес. Он прочитал их и задумался.

Проглотив еще две ложки супа, встал и отправился к себе в кабинет. Светлану он отослал домой, и та ушла, даже не помыв посуду. Денис сказал, что это можно сделать в другой раз. Домработница всем рассказывала, что хозяева у нее хорошие. Жлобы, конечно, но не вредные и работой не перегружают.

Убедившись, что Светлана ничего не забыла и уже не вернется, Денис снял телефонную трубку и набрал номер, записанный на обороте этого фантастического договора. Услышав молодой женский голос, он деловито попросил к телефону Александру Юрьевну.

– Это я, – сказала женщина. – Кто говорит?

– Муж вашей заказчицы, – представился он. – Она сама приболела и просила меня позвонить вам.

Ну что, готова наша картинка?

Женщина будто язык проглотила. Денис раздраженно сообщил, что времени у него мало, так что он – просит ответить четко – «да» или «нет».

– Готова, – твердо произнесла женщина.

– А… Так я заберу ее. Давайте прямо сейчас. – Денис взглянул на часы. – Вы где ее держите? Ах, дома? Ну и ладно. Адрес ваш у меня есть, ждите…

Минут через сорок буду.

Женщина что-то промямлила, но он ее уже не слушал. Уточнил, сколько осталась должна его супруга. Пятьсот долларов? А не дороговато ли? Ну ничего, он человек честный. Если в договоре так сказано – пусть будет пятьсот долларов. И дал отбой.

…Саша повесила трубку и с шумом втянула воздух. В коленях появилась противная мелкая дрожь.

«Я могла сказать, что сегодня четырнадцатое, а мне разрешили работать до семнадцатого… Нет, чем раньше с этим покончу, тем лучше! Все равно мне никогда не узнать, что было в левом углу картины. Пора признаться…»

Она взглянула на часы и бросилась к холсту. Несколько мазков гуашью, несколько минут… Теперь картина была готова. Саша изобразила ровную лужайку – на том месте, содержание которого оставалось для нее загадкой. Может, это было не слишком находчиво, но другого выхода она не видела. Мысли путались. Она думала сперва о том, что гуашь – не масло, сохнет быстро, через сорок минут картина будет готова к перевозке… Потом она подумала, что так и не приняла решения, как себя вести с клиентом. "Я же хотела все рассказать следователю…

Я же хотела, чтобы при встрече были свидетели…

Я ничего не успеваю! Федор на работе, папа на работе, а мама просто не успеет доехать до меня…

Что мне делать?! Что мне теперь делать?! Не открывать ему?!"

Все, до чего она додумалась, это спрятать подальше свой паспорт. Саша припомнила, что паспорт в таких случаях отбирают в первую очередь. Ее отец не так давно попал в подобную историю – ударил на дороге чьи-то потрепанные «Жигули», а водитель оказался психованным офицером, ветераном чеченской войны. В результате, оставшись без паспорта, отданного в залог, папа выплатил офицеру куда большую сумму, чем стоили все его побитые, неказистые, собранные из разных частей «Жигули».

«А эта картинка, в случае чего, обойдется не дешевле „Жигулей“… – Саша пугливо посмотрела на мольберт. – Нет, выглядит она недурно… Совсем недурно. Но это только в том случае, если заказчики сами не ведают, что было в том углу. А если они знают?!»

В любом случае, она решила стоять насмерть. Никаких бумаг не подписывать, утверждать, что восстановила картину, и точка. Если захотят припугнуть ее договором – пускай несут его в суд. А суд пусть докажет, что картина испорчена. Кто сказал, что в левом углу было еще что-то, кроме травы?! Зато картина на месте, а это самое главное!

Саша понимала, что просто подбадривает себя этими рассуждениями, но так ей было легче. Когда в дверь позвонили, она открыла сразу и даже не очень дрожала, поворачивая ключ в замке.

– Добрый день, – сказал Денис, распахивая пальто и демонстрируя под ним дорогой галстук с платиновой прищепкой. Он любил произвести впечатление, а девушка, в свою очередь, произвела впечатление на него. – О, вы такая молоденькая?!

Я-то думал – маститый художник-реставратор…

– Я закончила Академию художеств, – гордо сообщила Саша. Она немного успокоилась. Мужчина не был похож на бандита. Скорее – преуспевающий бизнесмен, во всяком случае, не растерявший после кризиса внешних атрибутов благополучия. Сколько дорогих галстуков и пиджаков еще послужат своим разорившимся владельцам, прежде чем окончательно потеряют шикарный вид!

Денис внимательно оглядел тесную прихожую и уверенно указал на дверь в комнату:

– Здесь картина?

Саша молча провела его в комнату и остановилась у двери, предоставив ему самому сообразить, где находится пейзаж. Денис сразу углядел мольберт посреди комнаты, подошел и прищурился, разглядывая шедевр Корзухина. Саша старалась не очень на него смотреть. Она стояла у дверного косяка, прикрыв глаза, и молилась: "Господи, сделай так, чтобы он ослеп и ничего не увидел!

Господи, сделай так, чтобы он сказал, что все хорошо!"

– Ну что ж, хорошо, – с видом знатока произнес Денис.