Профессия – первая леди - Леонтьев Антон

– Гремислав, но почему ты не сказал мне сразу? – спросила изумленная Надя.

Муж сухо ответил:

– Таковы инструкции. Но сейчас все изменилось. С нового года меня переводят в Восточную Германию, место дислокации – Дрезден. Ты, как моя жена, сопровождаешь меня.

Вот так все просто! Она – его жена и сопровождает мужа! Никто не поинтересовался ее мнением, ее поставили перед фактом.

– Но, Гремислав, у меня в марте роды! – взмолилась Надя.

Супруг ответил:

– В Дрездене прекрасный военный госпиталь. Родишь там.

– А как же моя учеба, я хочу получить диплом!

– Возьмешь академический, все равно из-за беременности тебе придется прервать обучение. Я обо всем договорюсь. Завершишь учебу после того, как мы вернемся из Германии.

– А как долго мы там пробудем? – спросила Надя, но ответа на этот вопрос не получила.

Спорить с Гремиславом было бесполезно. Надя знала – если муж принял решение, то никто и ничто не сможет изменить его. Значит, придется готовиться к заграничной жизни.

Врачи обрадовали Буничей: Надя носила под сердцем двойню – мальчика и девочку. Их решили назвать в честь отца Надежды Сергием и матери Гремислава Ольгой.

Укладывая вещи в чемоданы, Надя наткнулась на фотоальбом. Счастливая улыбающаяся Таня… Боже, что же с ней произошло? Больше двух лет от нее нет известий. Родители уверены, что Таня жива, а вот Надя – ей становилось страшно от мысли, что сестра в действительности погибла. Она ведь была такая молодая и красивая, весь мир лежал у ее ног. За что? За что кто-то поднял на Таню руку? Получит ли она когда-нибудь ответ на этот вопрос?

В конце декабря 1984 года супруги Бунич направились на свое новое место жительства – в Дрезден. Надя подозревала, что Гремиславу предстояла работа на невидимом фронте по защите интересов Герцословакии. Ей же придется довольствоваться ролью домохозяйки и воспитывать малышей.

В «саксонскую Флоренцию» они прибыли в первый день западного Рождества, и новый, 1985 год, который сулил прибавление в семействе и новую сферу деятельности для Гремислава, они встретили в пустой немецкой квартире.

Я понял, что оказался в западне. Киллер вышел на меня через Андрюсика – наверняка бедняжка растрепал всем, что приютил у себя «милого мальчика Дусика Стрешневича». Я убедился в том, что за мной охотится профессионал, и ему не составило труда напасть на мой след. Андрюсик сам привел убийцу в свою квартиру.

Дверь жалобно трещала под натиском киллера. Еще немного, и она слетит с петель. И потом… Не требуется буйной фантазии, чтобы понять: меня убьют. Мне придется расстаться с жизнью в возрасте тридцати лет. Еще недавно я скулил и жаловался, кляня свою старость, теперь же мне необычайно хотелось задержаться на этой грешной планете еще на какое-то время, и желательно не на те быстротечные десять секунд, которые понадобятся наемному убийце, чтобы оказаться в моей комнате и пустить мне пулю в лоб!

Я обернулся в поисках подходящего оружия. Нет даже ножниц, чтобы оказать достойное сопротивление. Неужели развеселой жизни пришел конец? Нет, я не хочу умирать!

Я ринулся в инкрустированную зеленым мрамором ванную – полки заставлены пузырьками и склянками: Андрюсик ревностно заботился о своей красоте, его гости – тоже. Повертев в руках золоченый гребешок, я отбросил его на мраморный пол. Таким матерого убийцу не испугаешь! Пилочка для ногтей? Одна из моих пассий на заре туманной юности попыталась засадить ее мне в глаз – получись это у нее, я превратился бы в циклопа. Но разве поможет пилочка в неравной схватке с киллером, вооруженным пистолетом? Лак для ногтей, туш для ресниц, ароматная пена для ванны?

Мне бросились в глаза несколько бутылочек с дезодорантами. Эффект неожиданности и животная реакция – вот что может спасти меня. Быстрее, у меня нет времени на размышления. Я схватил дезодорант и снова оказался в комнате.

Дверь практически слетела с петель. Я прижался к стене и впервые в жизни стал возносить молитву – не могу даже сказать, на чью помощь я рассчитывал. Прошу тебя, Бог, если ты есть, помоги мне! Знаю, что грешен я, обещаю, что изменюсь к лучшему! Если я выберусь живым из этой переделки, то завяжу с карьерой альфонса. В монахи подстригусь, в далекую холодную Сибирь к «виссарионовым братьям» уеду, жить стану в тайге, петь псалмы, стану пассионарным вегетарианцем и буду питаться подножным кормом! Но только сделай так, чтобы чаша сия миновала меня!

Удары стихли, дверь слетела с петель. Я боялся выдохнуть – убийца оказался в комнате. Он не видел меня, но стоило ему повернуться… Вот он, ангел смерти, – невзрачный блондин в черных кожаных перчатках и с пистолетом. И за что он убил безобидного Андрия? За что он хочет убить меня?

Я думал, что смогу выскользнуть незамеченным, – убийца повернулся так неожиданно, что я не успел ничего предпринять. Все, что происходило дальше, походило на замедленную съемку – я увидел вблизи его лицо и водянистые глаза. Еще одно мгновение, и он выстрелит!

Преподавательница по физкультуре в университете говорила, что у меня хорошая реакция (ей ли не знать, мы предавались греху среди мячей и скакалок). Пистолет смотрел мне в грудь, тонкие губы киллера дрогнули в еле заметной усмешке, его палец плавно обнял курок. Он сейчас выстрелит!

Я выстрелил первым – шипящая струя дезодоранта ударила в лицо убийце. Это не помешало ему спустить курок – но его рука дрогнула и пошла вверх, пуля ударила в навесной потолок. Голова киллера оказалась в облаке пахучего тумана, я услышал дикий вопль. Я зло усмехнулся – хоть бы ты ослеп! Никогда не желал ни одному человеку подобного, но это был не тот случай, чтобы проявлять милосердие.

Убийца отпрянул в сторону и согнулся, продолжая вопить. Я изо всей силы толкнул его и вылетел в коридор – несчастный Андрий распластался на белоснежном ковре. Я со всех ног рванул к двери – мне удалось выиграть всего несколько секунд. Обернувшись, я увидел, что убийца нетвердой рукой наводит на меня пистолет. Снова выстрел! Пуля попала в стену.

Дверь была приоткрыта – я выскользнул к лифту. И что теперь делать? На мне только легкомысленное нижнее белье. Я был босиком, мрамор холодил ступни. Я побежал вниз по лестнице. Этажом ниже заметил открытую дверь – массивная особа, облаченная в стильное черное пальто и яркий оранжево-лазоревый шарф, боролась с гигантским котом, который терзал копченую рыбу. Я снова подбежал к лифту, нажал кнопку, кабина распахнулась.

Ехать вниз? И что дальше – бежать в одном исподнем и без обуви по Экаресту? У меня нет ни денег, ни документов. Киллер окажется на улице – и там он точно убьет меня. Где лучше всего спрятаться преступнику, который сбежал из тюрьмы? Правильно – в самой тюрьме! Когда суматоха уляжется и преследователи пойдут по ложному следу, можно будет выбраться на волю и, не привлекая внимания, отправиться восвояси. Никто не будет искать меня в этом же доме этажом ниже в квартире…

В квартире Серафимы Ильиничны Гиппиус. Я узнал особу, которая пыталась совладать с котом: передо мной возвышалась монументальная фигура известной герцословацкой авторши, ведущей телевизионной программы «Ярмарка тщеславия». Серафима мне нравится – ей палец в рот не клади, помимо того, что она чрезвычайно талантливая и самобытная писательница, считающаяся лучшим стилистом на просторах нашей родины, Гиппиус умеет так отбрить собеседника и сделать это весьма забавно и элегантно. Очень многие смотрят ее передачу не для того, чтобы полюбоваться на именитых гостей, а ради уникальной и неповторимой ведущей.

Кабина лифта распахнулась, я услышал топот – киллер бежал по лестнице. Еще несколько секунд, и он окажется здесь. Кабина превратится для меня в западню, он может заблокировать лифт – и тогда ему понадобится только определить, между какими этажами я застрял, а потом изрешетить меня.

– Что вы себе позволяете! – закричала знаменитая писательница Гиппиус. – Я девушка честная и не потерплю…

Я и не сомневался в том, что Серафима Ильинична ведет целомудренную жизнь. Поэтому, постаравшись изо всех сил, изобразил чрезвычайно жалостливый взгляд (я обычно применяю его, когда мне надо в очередной раз выдоить из моих «мамочек» денег на тряпки или косметический салон) и прошептал тоном умирающего Пьеро:

– Помогите мне, пожалуйста! Он хочет убить меня!

Серафима Ильинична, наклонив набок голову, увенчанную замысловатой прической из черных волос, изучала меня. Ее взгляд скользил по моей фигуре, я переминался с ноги на ногу – в тонком шелковом бельишке было холодно, все же стоял сентябрь! Я прильнул к дверному «глазку» и увидел, как киллер оказался около двери квартиры Серафимы Ильиничны, но его внимание было сосредоточено на спускающемся вниз лифте. Он заспешил по лестнице вниз. Получилось! У меня получилось обмануть убийцу! Он уверен, что я нахожусь в кабине, которая доставит меня на первый этаж!