Театр теней - Гилфойл Кевин

Нет, у них нет вопросов. Сейчас, по крайней мере. Клонирование — это пока еще сенсация, и даже разговор о нем в этом уютном старомодном кабинете с деревянными панелями, книгами и картами по стенам оставляет ощущение чего-то ирреального, словно попадаешь в роман Герберта Уэллса. Такого эффекта и добивался Дэвис. Пусть пройдет время, и они либо привыкнут к этой мысли, либо отсеются сами собой, если не готовы. Как он любил повторять, первая встреча — это лишь пробный шар, один из многих.

Он проводил Финнов до дверей кабинета, затем вернулся к рабочему столу и сделал несколько пометок в документе, который только что создал в компьютере:

Марта и Терри на «хонде-акуре» маялись в пробках у пригородных торговых центров, расположенных вдоль дороги и похожих друг на друга как братья-близнецы. Марта выборочно читала вслух предложения из брошюры «Клиники Новых Технологий Оплодотворения», а Терри пытался одновременно слушать и жену, и работавший на минимальной громкости спортивный канал.

Терри хотел ребенка — наверное, хотел. Он знал, что Марта очень хочет родить. Они с ней обсудили кучу всяких вариантов и их последствия, прежде чем остановились на клонировании и решились на эту лотерею с ДНК. Традиционное размножение, данное Богом и одобренное Дарвином, — то, что начинается с волшебно случайного или тщательно рассчитанного совокупления, — приводит к рождению ребенка, в отношении которого у тебя есть какая-то определенность. До его рождения тебе, естественно, ничего о нем не известно, за исключением разве что пола, но потом, когда он начинает подрастать, его характер и внешность уже не являются для тебя сюрпризом, скорее произвольным сочетанием определенных, заранее известных возможностей. Ему вспомнился день, когда они с Мартой вернулись из свадебного путешествия. В воскресенье они собрали у себя тесный круг близких родственников и стали открывать подарки. В каждом свертке их ждал в своем роде сюрприз, но все это было из того списка, который они сами составляли перед свадьбой. Бытовые приборы, серебро, фарфор — без оберток это выглядело уже родным и знакомым. Так же и с ребенком. Сын или дочь — это как подарок самому себе, но предсказанный, предугадываемый.

Клон — это нечто совсем иное. Это подарок от абсолютно незнакомого, чужого человека. Нет, Терри был уверен, что и клонированного ребенка можно любить так же, как и свою плоть и кровь, но светлые и темные стороны его души никогда не будут такими же, как твои собственные. Когда ребенок зачинается естественным путем, это означает, что природа сортирует гены двух людей и получается новая уникальная комбинация, новый, лучший организм. Клон же повторит заложенные в ДНК ошибки прошлых поколений. Их ребенок будет как бы старой моделью — кто знает, какие там у него будут внутренние дефекты.

Но Терри не сомневался, что Марту этот вариант очень привлекает. Судя по тому, что они читали и видели в разнообразных информационных материалах, их, надо понимать, ожидает долгий год, а то и не один, в течение которого придется сдавать анализы, ходить на консультации, проходить подготовку. Причем все это коснется в большей степени жены, а не его самого. Последние десять месяцев они только и делали, что бесконечно обсуждали, стоит ли им заводить ребенка, и ему уже казалось, что он одинаково радуется и когда Марта склоняется к тому, что стоит, и когда говорит, что не стоит. Так или иначе, малыш начнет свою жизнь с того, что круто изменит их собственную. Что ж, так оно и должно быть.

Он потянулся, пытаясь погладить коленку жены, но мешал ремень безопасности. Ему удалось лишь дотянуться до нее костяшками пальцев. Он поводил согнутыми пальцами по бедру Марты, обтянутому голубой хлопчатобумажной тканью, нарисовал большим пальцем пару галочек в надежде, что она воспримет это как проявление нежной привязанности.

Марта улыбнулась, закрыла глаза и устроилась поудобнее. Положила брошюру на колени, провела ладонью по плоскому животу и представила, что этот самый живот даст новую жизнь человеку, которого уже не стало. Она, конечно, понимала, что это не совсем так, но она верила в людей, любила их, прощала им ошибки и искренне считала, что каждый человек, будь он хоть святой, хоть грешник, желает и заслуживает второго шанса.