Заказ - Кульчицкий Константин

Фотофиниша не понадобилось – изрядно потрёпанный Алтай уступил победителю целых два корпуса…

– Харитонов, шкура продажная, почём колхознику скачку продал?.. – неслись с трибун абсолютно незаслуженные попрёки. – Ах ты, твою мать!..

Сергей не пытался сдерживать коня, наоборот – отпустил повод, и Заказ, тотчас уловив, как исчезло напряжение всадника, сбросил темп, встав на спокойненький кентер. Окружающий мир легонько покачивался у Сергея перед глазами…

В корпусе за Алтаем пришёл Полоцк. А Игелику не удалось стать даже пятым. Слишком рано поехал…

Серёжа крепко похлопал коня по шее. И, вновь поднявшись на стременах, дотянулся к его уху, чтобы тихо сказать:

– Спасибо, Кузьма…

Конь покосился на всадника, и на сей раз жокей увидел в его взгляде понимание и согласие. Он даже не удивился, когда Заказ совершенно по-человечески кивнул головой. Вполне возможно, впрочем, что Кузька просто пытался отделаться от надоевшего за скачку повода.

А всё продолжалось чуть более полутора минут…

Сергей короткой рысью подъезжал к паддоку.

Навстречу спешила пропасть народу, но он видел среди всех лишь одного. Дядя Петя бежал к нему со светящимися от счастья глазами и, кажется, плакал. Его бриллиант наконец засиял. И теперь это увидели уже все.

Серёжа спрыгнул с Заказа.

– Ну, Серый… – Пётр Иванович не находил слов. – Видел бы ты, как приняли… Я такого старта лет уже десять, наверное… А Алтая как растащил… Ну, Серый…

– Да не я это, – засмущался Сергей. – Это Заказ… сам всё.

– Ты мне-то рассказывай. Всё правильно… всё правильно сделал… вот тебе и показалось, что сам…. Всё-таки и мне на старости лет… Значит, повоюем ещё, пошумим напоследок… напомним кое-кому о себе… Слышь, Кузька? К международным будем готовиться… Вспомнят ещё жокея Гаврилова… – Пётр Иванович свирепо высморкался, отобрал у Сергея повод и сам повёл коня по дорожке: – Дыши, маленький, отдыхай… сейчас на награждение пойдем…

Заказ танцевал, волновался, широко раздувал ноздри. Его шкура потемнела от пота, но жеребец всем своим видом показывал, что был бы очень не прочь побегать ещё.

Знакомые и незнакомые лица окружили Сергея. Его поздравляли, хлопали по спине, жали руки. Сергей, ещё толком не пришедший в себя, кивал головой и неестественно улыбался, с трудом воспринимая происходящее. Конечно, он понимал, что одержал победу. Такую важную и для Петра Ивановича, и для Заказа, и особенно для него самого… Но полного осознания ещё не произошло.

– Сообщаем результат седьмой скачки… Победителем Большого Всероссийского приза для лошадей в возрасте трёх лет стал жеребец Заказ, выращенный в зерносовхозе «Свобода», под седлом мастера-жокея международной категории Сергея Путятина, тренер Гаврилов!.. На втором месте…

– Подстава!!! – ревели и свистели трибуны. – Деньги назад! Харитонова – на мыло!..

Спокойный голос судьи-информатора перекрыл истошные выкрики:

– Жеребец Заказ, тренер и жокей приглашаются к главной трибуне для награждения…

Серёжа снял наконец шлем. Короткие русые волосы намокли от пота и окончательно поднялись дыбом. Пётр Иванович тут же стянул с головы жокейский картуз старинного (теперь таких уже и не делают) покроя и сунул Сергею:

– Надень! Смотреть срам!..

Минута бесконтрольного упоения счастьем, когда старый тренер только не плясал на дорожке рядом с Заказом, благополучно прошла, и дядя Петя вновь стал самим собой. Собранным, сдержанным, строгим. Он решительно повёл к главной трибуне обоих своих воспитанников, всадника и коня. Сергей пошёл за ним, улыбаясь.

И снова грянула торжественная музыка марша.

– Коня по кличке «Заказ» выводит на награждение его тренер Гаврилов Пётр Иванович!

Заказ успел успокоиться и шёл чинно. Лишь изредка вскидывал голову, с презрительным достоинством оглядывая улюлюкающую толпу. Он-то знал, что победил честно!

Из ложи на центральной трибуне, досадливо сплёвывая на ходу, сбежал по лестнице коренастый русоволосый парень. Для него сегодняшние скачки однозначно закончились, и что ещё там дальше произойдёт, его не интересовало… Выйдя с ипподрома, он сунул в рот сигарету, и на солнце коротко блеснули два золотых зуба. Результат неудачного падения с лошади, случившегося ещё в юности, когда он занимался конкуром… Парень зорко огляделся по сторонам – и уверенно зашагал к хозяйственному двору, где дожидались своих пассажиров несколько автомашин-коневозов…

Награждение тем временем шло своим чередом. Напротив главной трибуны красовался покрытый скатертью стол, а на нём – внушительных размеров кубок, свёрнутая призовая попона… и ещё куча всяческих приятных мелочей. Дипломы людям, розетка коню, подарки, цветы… Рядом стояли директор ипподрома и главный спонсор призовой суммы. Этот последний держал в руках два конверта – жокею и тренеру. Вид у спонсора был очень солидный. Надобно думать, солидность распространялась и на содержимое обоих конвертов…

Пётр Иванович подвёл Заказа к столу. Музыка стихла, и директор ипподрома развернул заветную призовую попону. И медленно повернулся кругом, показывая зрителям синее шёлковое полотнище, расшитое серебром. Надпись «Победитель Большого Всероссийского приза» так и заиграла на ярком свету.

Пётр Иванович расстегнул подпруги и снял с Заказа седло.

– Wait a minute! Just one minute, please!..[2] – вполголоса обратился к тренеру человек, увешанный со всех сторон фирменной фототехникой. – Пожалюйста, один снимок гóлим… без сéдэл…

Опытный репортёр безошибочно выбрал момент – отказать ему Пётр Иванович просто не мог. Кивка головой оказалось достаточно. Иностранец молниеносно расчистил пространство возле коня и, чуть отступив, вскинул к глазам аппарат.

Тот коротко прожужжал раз пять-шесть кряду, запечатлев всех троих.

Петра Ивановича с седлом.

Настороженного, любопытно косящегося Заказа.

И Серёжу, держащего в одной руке букет, а в другой повод…

– Thank you very much![3] Прекрасний лёшадь! Tack se mycket![4] – И, повернувшись к Сергею, выразительно поднял большой палец: – You’re the best indeed! Super class jockey![5] Молодес!!!

Сергей смущённо улыбался, а репортер сделал ещё несколько снимков. Мало ли – вдруг пригодятся…

Наконец Заказа облачили в призовую попону, и под торжественный марш Пётр Иванович повёл его вдоль трибун ипподрома. Страсти уже поулеглись – с трибун коня приветствовали дружными аплодисментами.

Возле паддока Пётр Иванович хотел передать коня Егорычу. Тот чуть ли не бегом спешил им навстречу и был ужасно чем-то доволен.

– Дядя Петя, а можно, я сам его домой отведу?.. – завладел поводом Сергей. И повёл любимца по тенистой аллейке к конюшне. Точно так, как когда-то давно, когда Кузя ещё несмышлёнышем-жеребёнком гулял со своим «мамкой» в родной Михайловской… Серёжа держал повод длинно, и конь, опережая его, изящно изгибал шею, заглядывал парню в глаза, будто спрашивая: «Ну, что ты там отстаёшь? Шагай побыстрей. Смотри, как интересно вокруг!..» Сергей улыбнулся и… неожиданно протянул коню хлыстик. Рукоятью вперёд.

Заказ остановился… Посмотрел на него, ни дать ни взять тоже вспоминая что-то далёкое, порядком забытое… и вдруг потянулся к хлыстику мордой. Осторожно взял в зубы кожаный шарик набалдашника, секунду подержал, плавно покачивая головой… а потом шлёпнул сам себя по груди. И задиристо, словно обидевшись неведомо на кого, топнул передней ногой…

– Вспомнил, шельмец! – рассмеялся Серёжа. Это была их с Заказом старинная игра; годы с тех пор прошли, а памятливый конь, оказывается, не забыл.

Он до самой конюшни нёс хлыстик в зубах, время от времени шлёпая себя по груди, топая и с удивлением поглядывая после этого на Серёжу.

Через две скачки объявили выдачу на Заказа в тотализатор. Ставок на неожиданного победителя сделали мало, так что выдача получилась умопомрачительная. На свой «чирик» Вовка огрёб почти тысячу долларов и от счастья пустился вприсядку. К тому времени он уже порядочно захмелел, ноги заплетались кренделем, но это, конечно же, никакого значения не имело. Выигрыш необходимо было срочно отметить! Для начала Вовка велел Сёме бежать в магазин, и Сёма, привыкший быть с ним за старшего, побежал. Воля миллионера – закон…

Ранние детские воспоминания чаще всего отрывочны и ненадёжны, как предрассветные сны. Но бывает и так, что жизнь беспощадно врезает их в память, оставляя там навсегда.

Тошке было четыре года, когда они с мамой и папой поехали летом на юг. Однажды утром они сели в автобус и отправились куда-то вверх по горной дороге. Узкое шоссе местами было врезано в склон, и мимо окна проплывали щербатые, прихотливо наклонённые слои разноцветного камня, серого и желтоватого. Потом серпантин поворачивал, и были видны кипарисы на обочине и чаша моря, медленно отступавшая в беспредельность. «Смотри, смотри, какой вид!» – говорила мама, но Тошку больше занимал сам автобус. Странный и немного смешной. В точности как дома, но только без крыши. Он дребезжал и скрипел и еле-еле втаскивал себя на подъём, сигналя мчащимся навстречу машинам и собратьям-автобусам, а иногда уворачиваясь от них. Куда, собственно, они ехали и что было там, наверху, Тошке запомнилось хуже. А потом они двинулись в обратный путь, и теперь уже их автобус лихо мчался с горы, а встречные ползли медленно и натужно ревели моторами. Тошка устал от впечатлений и новизны и сперва начал клевать носом, затем перестал бороться с сонливостью и задремал.