Мэри, или Танцы на лезвии - Крамер Марина

– Шлялась?! Да ты бы хоть позвонил!

– А зачем? Я заехал домой позавчера, ты же сказала, что с тренировки вернешься около семи, – ну, и где ты была? Я поехал в клуб – Иван сказал, что ты ушла сразу, как только вы закончили. Было одиннадцать часов – где тебя носило? Со своим поклонничком в кабаке зависла?

Никогда прежде мне не хотелось ударить Максима по лицу, а сейчас вот просто ладонь заныла от желания, но я сдержалась – в конце концов, он не знал, что я оказалась в том подвале. Но слова о Косте, брошенные таким презрительным тоном, почему-то больно меня задели.

– Я не была с ним. Я была совершенно в другом месте, и, если бы ты не орал сейчас, а выслушал, я рассказала бы, где именно.

– Мне неинтересно, в какое место возил тебя этот жеребец!

– Максим! Опомнись, ну, что ты такое говоришь, а? Костя тут совсем...

– Ах, он уже Костя?! Так, может, мне уйти, а?

Я вдруг заплакала. Никогда не думала, что Максим может быть таким непримиримым, глухим и не желающим ничего понимать. Ведь я могла не вернуться – просто не вернуться, если бы как раз Костя не захотел помочь мне – а ведь мог не захотеть после того разговора и сцены с брошенными в грязь цветами. Вот Максим точно не захотел бы...

Мои слезы всегда действовали на Нестерова отрезвляюще – вообще-то, плачу я крайне редко, но Макс совершенно не выносит этого, теряется и делается похож на большого беспомощного ребенка. Вот и сейчас он сразу замолчал, встал с постели и обнял меня за плечи.

– Ну, все-все, хватит... прости, я не хотел. Просто ты пойми – я волновался, а позвонить не мог...

– Почему? – прорыдала я, уткнувшись лицом в его грудь, и он вздохнул:

– Я боялся узнать, что ты на самом деле с ним.

Мужики странные существа, ей-богу. Он узнать боялся! А не испугался бы потом в морг на опознание идти в случае чего?

– Максим... я тебе клянусь – я была не у него, – начала я и осеклась, поняв, что говорю неправду. Ведь весь вчерашний день провела в Костиной квартире, и там мне было почему-то удивительно хорошо.

– Мария, остановись. Давай не будем выяснять ничего, хорошо? Я сделаю вид, что не слышал, а ты – что не говорила.

Нестеров мягко отстранил меня и ушел в кухню, я же опустилась на пуфик возле трюмо и обхватила голову руками. Что происходит? Что происходит вокруг меня, как, почему, за что? Максим не верит мне, и если разобраться, то не верит по делу. Но почему же я-то не могу признаться, где и с кем была? Неужели... нет, этого не может быть, ведь не могла же я проникнуться за один день к Косте каким-то новым чувством? Нет, нет! Это просто благодарность за помощь – не более. Да и вообще – я не попала бы в тот подвал, если бы не Костя – так что нечего!

– Ты не будешь завтракать со мной? – раздалось из кухни, и я стряхнула с себя оцепенение. Максим старательно делал вид, что ничего не произошло...

Я так и не рассказала ему о своих злоключениях, а он больше не возвращался к этой теме.

– Мария, елки-моталки, ну сколько ждать, а? – Иван раздраженно повернулся ко мне от зеркала, перед которым наносил на лицо и грудь автозагар.

– Кофр возьми, – буркнула я, сбрасывая с плеча на протянутую руку тяжелый кофр с платьями. – Зарегистрировался?

– Нет, блин, твоего указания ждал! – привычно огрызнулся партнер – подобный диалог происходил между нами постоянно на протяжении почти двадцати лет, и никакой агрессии, никакой злобы в нем не было – рабочая ситуация.

– Молодец.

Я начала раздеваться, сменила джинсы и футболку на спортивный костюм и теплые гетры, вытряхнула из кофра туфли и вопросительно посмотрела на Ивана.

– Стандарт первый.

Понятно, значит, начинаем с европейской программы.

Я нервничала – совершенно очевидно нервничала, впервые, наверное, за многие годы. Казалось бы – ну что такого, обычный конкурс. Да, первенство региона, да, судьи международной категории, да, лучшие пары. Но разве я здесь впервые? Разве это не я в прошлом году стояла вместе с Иваном на высшей ступени? Разве я не помню этого пьянящего ощущения от победы, от восхищенных взглядов? Помню прекрасно – так в чем причина нервозного состояния?

Все просто... Подходя к Дворцу спорта, я увидела машину Кости и его самого в сопровождении троих охранников. Справедливости ради надо сказать, что я не позвонила ему, хоть и обещала, но он запомнил число и приехал, как и собирался. Меня он не заметил – а может, просто не узнал, ибо яркий вызывающий макияж, приклеенные ресницы, гладкая прическа и бронзовый автозагар делали меня совершенно другой. И вот теперь мысль о том, что Костя сидит где-то в большом зале Дворца спорта и будет смотреть на меня, почему-то заставляла волноваться. Возможно, мне хотелось выглядеть еще лучше, танцевать еще увереннее, чем всегда, – словом, не упасть лицом в грязь. Партнер почувствовал мое настроение, на разминке отвел в угол и развернул к себе лицом:

– Ты чего, красотуля? Напряженная какая-то.

– Н-нет, ничего, все в порядке, – с запинкой протянула я. – Просто что-то мандраж... – и осеклась, увидев за столиком напротив того места, где мы только что разминали румбу, Костю и его охрану. В процессе разминки я не обращала внимания на зрителей – как, собственно, и во время соревнований, но сейчас Костино лицо почему-то взбудоражило меня еще сильнее.

– Мария, не узнаю я тебя в последнее время, – говорил меж тем Иван. – Ты рассеянная какая-то, опаздываешь постоянно, нервничаешь – что происходит? С Максом проблемы?

– Что? А... нет, какие проблемы, что ты... Просто... конец сезона, устала, наверное.

– Ну, так сделай над собой усилие, соберись. Остался последний турнир – и месяц отдыха нам обеспечен.

– Да, Вань, ты не волнуйся, я сейчас, – пробормотала я, чувствуя вину перед партнером, которому приходится терпеть все мои причуды. – Я сейчас переоденусь – и сразу поймаю настроение, все сделаем красиво, вот увидишь!

Еще бы... от этого «сделаем красиво» сейчас зависела моя репутация прекрасной танцовщицы и чемпионки региона по десяти танцам. Ну, и было еще кое-что, разумеется. Вернее – кое-кто...

Европейскую программу в одной четвертой мы оттанцевали так, что ни у кого не возникло сомнений: нас нужно пропустить в следующий тур, хотя латиноамериканская программа еще не началась, а в зачет идут обе. Но я ощутила вдруг такую легкость и кураж, что даже привычный ко всему Иван смотрел с удивлением – я летела над паркетом, почти не касаясь ногами, а уж в танго выдала такую страсть, что сорвала бурные овации на поклоне.

Тяжело дыша, мы шли в раздевалку после пятого танца, квикстепа, и Иван, обняв меня за плечи, поинтересовался:

– Это что же сегодня с нами творится, девушка? Я просто обалдел...

– Вань, ты не спрашивай, ладно? Просто танцуй – и все.

– Ну, как скажешь, – улыбнулся он.

В латине, танцуя румбу, мы оказались как раз перед столиком Кости, и все самые красивые и сложные элементы исполняли там. Он наконец узнал меня, и его лицо озарила такая счастливая и искренняя улыбка, что мне стало слегка не по себе – ведь это же не для него я так стараюсь. Когда с последним аккордом музыки Ванька опустил меня в шпагате на паркет, Костя даже привстал со стула. А уж что творилось с ним на пасодобле – и говорить нечего. Этот танец был намного ближе ему по темпераменту, страстные движения и четкий ритм захватили, и Костя напряженно следил за тем, как мы выдаем зрителям свою историю – историю тореадора и его плаща. Мое черно-красное платье здесь смотрелось идеально – юбка с длинным «хвостом» взлетала, обнажая красную подкладку и создавая именно тот самый образ – плаща, которым тореро привлекает внимание разъяренного быка. Костя не отводил взгляда, кажется, даже не дышал, а я поймала себя на том, что впервые за долгие годы конкурсов и соревнований обращаю внимание на то, как ведет себя кто-то из зрителей, и при этом ухитряюсь не выйти из ритма и музыки и не сбить шагов.

Разумеется, в полуфинал мы попали, как потом и в финал – ожидаемо, если учесть мое состояние и пойманный кураж.

– Ну, Мария, если сейчас не развалимся, то первыми станем однозначно, – констатировал Иван, увидев список финалистов. – Идем-ка перекусим – время есть.

Он почти силой уволок меня в кафе, расположенное на третьем этаже Дворца спорта, усадил за столик у большого окна и принес зеленый чай, какой-то салат и вроде даже что-то горячее – я не заметила, что именно, не до еды мне было в тот момент. Собственно, так всегда бывало после тяжелой нагрузки и нервного напряжения, и Иван, знавший меня с малолетства, прекрасно умел справляться – кормил насильно.

– Так и не расскажешь, с чего тебя так прет сегодня? – снова поинтересовался мой дотошный партнер, отпивая из стакана яблочный сок.

Я поморщилась – иной раз Ванька мог достать...

– Тебе-то что? Танцуй и не привязывайся, прет – и хорошо. Было бы хуже, если бы не перло, как тогда в Омске, помнишь?

Иван рассмеялся. Поездка в Омск на крупный турнир выдалась, прямо скажем... Незадолго до отъезда я переболела жуткой ангиной, только-только приступила к тренировкам, а Ванька настаивал: мол, турнир рейтинговый, очки и все такое, словом, нужно собраться и двигать. За три часа до поезда мой папенька напился до совершенно невменяемого состояния и попал в вытрезвитель, откуда мне пришлось забирать его, а потом на такси мчаться на вокзал, где изводился на перроне мой партнер. Всю дорогу он подробно информировал меня, какую травму я нанесла ее потрепанной нервной системе, и я, устав слушать, послала его незатейливо, после чего мы не разговаривали до самого Омска. Там у меня неожиданно поднялась температура, и танцевать я вышла, приняв изрядную дозу аспирина. Разумеется, с ватными ногами и плохо слушающимся телом шансов у нас не было. Вместо ожидаемых очков Иван привез домой совершенно больную партнершу, и в результате мы с ним выпали из графика турниров почти на месяц. Так что сейчас вопросы Ивана по поводу моего повышенно бодрого состояния были слегка неуместны.