Итальянская ночь - Соболева Лариса

– Вот и стоит, – промямлил Сажа, – чтоб бабла срубить с тех, кто едет в свои избушки – за тем поворотом еще одна деревня. А здесь его никто за мздоимство не сцапает.

– Останавливайся, – приказал Асланбек водителю. – Из машины не выходи, сено к лошади не ходит.

Гаишник отдал честь и:

– Предъявите ваши документы. И паспорт.

Водитель отдал ему права, затем техпаспорт со словами:

– У меня полный порядок.

– Проверим, – светя фонариком на документы, сказал гаишник, заодно одним глазом поглядывая на пассажиров. – Куда направляетесь?

– Домой, – ответил водитель.

– Машина не ваша, у вас доверенность имеется?

– Имеется, конечно.

– Я хозяин машины, – сказал с заднего сиденья Асланбек.

– Отчего же сами не сели за руль?

– Выпил слегка, – улыбнулся Асланбек. – К теще ездил.

– К теще? Тещу надо уважать, это святое, но, будьте любезны, предъявите и вы документы.

– О-ой, – застонал Асланбек, открывая бардачок.

Гаишник изучил документы, затем, взметнув палку, будто играючи, что являлось знаком для засады, потребовал:

– Приготовьте и вы, граждане, удостоверения личности.

– У нас что-то не так? – спросил Асланбек.

– Все в порядке, – улыбнулся гаишник. – Но приказано проверять всех, кто проезжает.

– А с чем это связано?

– Из СИЗО сбежали трое.

– Что вы говорите! Сочувствую.

– Пройдемте в нашу машину, гражданин.

– Мне в машину? – уточнил Асланбек, будто не понял.

– Вам. Простые формальности.

– Черт! Мы спешим и так по темноте возвращаемся.

Водитель догадался, что нужно сделать, и протянул гаишнику сто баксов, но тот их словно не заметил:

– Пройдемте, это ненадолго.

Асланбек открыл дверцу, взглянул на своих людей, что было понято ими как руководство к действию: внимание! – и вышел. К машине гаишников они шли медленно, о чем-то разговаривая, одновременно Курок процедил:

– Чтоб наш дорожный мусоршмидт не взял бабло, где нет контроля? Такого на моей памяти не случалось.

– Как они ловят бегунков, если с ними нет камуфляжа с автоматами в клешнях? – оглядываясь вокруг, с беспокойством произнес Сажа.

– И мой нос чует: что-то тут не то, – сказал Борода. – На сбежавших мы не похожи, это наверняк, так зачем Асланбека потащил в тачку? Не, а видели, как он нюхалку засовывал к нам? Что он хотел здесь увидеть?

– Заглохните, – процедил Курок, вглядываясь в автомобиль дэпээсников, тающий в наступающей темноте. – Готовьтесь на всякий случай.

И водитель подал личный пример, вытащив пистолет, но Борода положил руку ему на плечо, сказав в ухо:

– Твое дело гнать по дороге, а пострелять – для этого мы есть.

Оба парня вытащили автоматы, проверили рожки, один уложил оружие на колени, второй примостил его сбоку. Ждали.

Дверца дэпээсников распахнулась, оттуда выскочил Асланбек с криком:

– Стреляй!!!

Ипполит остановился напротив Вито, сунув пальцы в карманы джинсов, желваки на его скулах ходили, будто он жевал нечто невкусное, было очевидно, что ему с трудом удается сдерживать себя, чтобы не кинуться на младшего брата с кулаками. Вито, сидя на диване рядом с матерью, наклонил голову, локти уложил на колени широко расставленных ног, пальцы переплел и молчал.

– Мы все ждем, – процедил Ипполит. – Отвечай, черт возьми.

– Вито, – тихо произнесла Раиса, – скажи, что это неправда.

Юноша слегка приподнял голову и уперся в старшего брата колючими глазами, промямлив:

– Кто ты такой, чтоб я отчитывался перед тобой?

– Мама, – изобразил изумление Ипполит, – разве ты не сказала Вито, кто я и почему задаю ему вопросы? – Но матери открыть рта не дал. – Крутой ты у нас! Наверное, твои товарищи восхищаются твоей смелостью и крутизной, но отвечать будут не они, а ты. В суде, дорогой! Там не учтут, что ты крутой мальчик. И я не удивлюсь, когда тебя отправят на освидетельствование – вменяем ты или невменяем. Потому что неадекватно поступает только психически нездоровый человек!

– Чего он ко мне пристал! – взвился Вито, подскочив.

– Хочешь побить меня? – усмехнулся Ипполит. – Ну, давай, попробуй. Да нет, на меня ты не кинешься, я ведь сильней. И если б был на месте того мужика, которому ты разбил машину, я б тебе не только челюсть свернул, голову оторвал бы, она тебе все равно не нужна.

У Вито дрожал подбородок, но не от слез, от гнева. Раиса поднялась, обняла сына:

– Я тебя прошу, Вито, успокойся. И ты, Ипполит… Не надо сейчас скандалов.