Несчастный случай по расписанию - Серегин Михаил Георгиевич

– Чего это «шастаешь»? – начал пререкаться Михалыч. – Ничего я не «шастаю». Я территорию убрал, имею право по своим делам идти. Вы чего мне, милиция, что ли, проверять?

– Вон туда, – показала Ольга пальцем на полуподвал соседнего дома, – каждый раз туда забегает. И ключ у него от двери есть.

– Так там у него весь инвентарь уборочный хранится, – сказала заведующая, заметно успокаиваясь, что история с маньяком, объявившимся в районе ее детского учреждения, не подтверждается.

– Инвентарь, – подтвердил Михалыч.

– Пошли смотреть, – велел Мостовой и зыркнул на Михалыча недобрым глазом.

Борис уже понял, что версия со страшным мужиком, который пугал детей, лопнула, как мыльный пузырь. Он хотел просто убедиться во всем до конца. Для очистки совести.

– Пошли, Михалыч, пошли, – велела заведующая, – покажешь людям.

– А что показывать-то! – бубнил мужичок, идя к заветной двери и нашаривая ключи в карман своих брючишек. – Показывать! Поймали бандита! Показывай им.

Дверь он отпер явно привычным движением; не глядя, протянул руку вбок и щелкнул выключателем. Пыльная лампочка осветила несколько лопат в разной степени изношенности, метлы, скребки, какие-то ведра, тачку, рваные мешки и коробки. Сбоку у стены даже располагалось нечто, похожее на верстак. На верстаке стоял стакан, лежали хлебные корки и какие-то объедки в полиэтиленовом мешочке. На полу около верстака виднелось то, что скорее всего и заставляло Михалыча нырять сюда после уборки территории, – початая бутылка водки.

Мостовой поднял бутылку, понюхал и поставил на верстак.

– Я на работе и перед работой ни-ни, – стал оправдываться Михалыч. – Меня заведующая строго предупредила, чтобы дети, боже упаси, не увидели или не унюхали этого дела. Я понимаю, при детях нельзя.

– Ладно, Михалыч, извини, – похлопал Мостовой мужичка по плечу. – Дело наше служивое, проверки требует.

– Ну, чего уж, – развел руками Михалыч, – служба, она у каждого своя. Чай, и мы понимаем.

Михалыч, когда все счастливо объяснилось, пришел в благодушное настроение. Ему явно не терпелось спровадить настырных спасателей, а заодно и строгую заведующую. Происшествие требовало поправки здоровья, в смысле нервов.

– Ну, ничего, – успокаивал Борис Синицкую, когда спасатели шли к своей машине. – Теперь, по крайней мере, ясно, что одной версией меньше. Отрицательный результат – тоже результат.

– Нет, вы согласитесь, ребята, – пыталась реабилитироваться Синицкая, – рожа у этого Михалыча какая гнусная. Это же жуть была, когда он с хитрым видом шнырял в свою бендежку. Согласитесь, что, глядя на него, можно подумать о чем угодно.

– Все правильно, Оля, я согласен с тобой, – врал Мостовой. – Конечно, он подозрительный. Теперь мы этот вопрос проверили.

Чистяков промолчал, не став комментировать событие. Он в последние дни был малоразговорчив и все время о чем-то размышлял. В обсуждении «дела Сухинина» ограничивался лишь общими восклицаниями и междометиями. После дежурства он, не заходя домой, сразу же отправился в больницу к Вадику.

– Привет! – с улыбкой воскликнул Игорь, заходя в палату к мальчику. – Как ты тут поживаешь? Гляди, каких я тебе витаминов принес!

Вадим впился зубами в сочную южную грушу и потащил дядю смотреть, как у него не получается собрать картинку. С паззлами у него получалось на редкость ловко, несмотря на его пятилетний возраст. Была у мальчонки усидчивость, было и упорство.

– Э, дружок, – нашел ошибку Чистяков, – смотри, куда ты вставил неправильный кусок картинки. Видишь, он сюда не подходит. Ты же его насильно затискал в ячейку, даже помял. И вот этот тоже. Давай-ка поищем нужный кусочек.

Пока разбирались с нужным кусочком, Чистяков попытался поговорить с Вадиком о нужном и важном.

– Слушай, Вадик, а Полина Васильевна давно у вас живет?

– Всегда живет, – ответил мальчик, доедая грушу.

– Вадик, ты мне расскажи, пожалуйста, почему ты ее боишься? Что она тебе говорит или что такого делает, что тебе страшно становится?

– Она смотрит страшно, – шепотом сказал мальчик, – как колдунья. Знаешь, дядя, как страшно, когда тети Иры дома нет?

– Вадик, так ты из-за тети Полины тогда под кровать-то залез? Когда, помнишь, я в первый раз приехал?

– Да, страшно было, и я прятался.

– А за окно вылез тоже из-за нее?

– Да, только я не помню, как вылез. Мне убежать хотелось, а она около двери полы моет, – хмуро рассказывал Вадик, и глаза его становились все круглее и круглее.