Цвет боли: черный - Хансен Эва

– Ларс… твоя крошка у меня…

– Чего вы хотите, я заплачу любой выкуп.

– Выкуп? Деньги, конечно, хорошо, но я хочу другого.

– Чего?

– Я хочу посмотреть, как она будет корчиться от боли, кричать, умолять остановиться…

– Сколько и куда привезти?

Голос усмехнулся:

– Ты меня не понял? Я не хочу от тебя денег, я хочу, чтобы и ты мучился, представляя, как мучается она… Обещаю вернуть тебе ее… через двое суток. Извини, верну по частям. Да, и видео ее мучений тоже обязательно пришлю.

– Ты хочешь, чтобы мучился я, тогда при чем здесь она? Замени ее мною.

– Э, нет… Всему свое время, твое еще придет. Сначала она, потом ты. Но ты будешь терзаться, вспоминая, какие муки она вынесла перед смертью.

– Кто ты?

– Хозяин…

Голос жуткий не только из-за металлического тембра, но и из-за интонаций.

– Если ты ее хоть пальцем тронешь, я убью тебя. Найду и убью, запомни! И смерть будет страшней, чем та, что ты придумал для нее.

В ответ смех металлический, безжалостный.

– Испугал. Не трону, пальцем не трону, посмотрю, как будут мучить другие… Сегодня в полночь и начнем, а потом я пришлю тебе ее тело, вернее то, что от него останется.

Бледности Ларса могли позавидовать снега Антарктиды.

– У нас считаные часы. Поехали.

Не успели добраться до острова, позвонил Вангер:

– Юханссон, где вы?

– Мы плывем на остров выручать Линн. Думаю, Лукас прав, это мой остров и дом тот самый – сказочный на лесной полянке.

– Кто «мы»?

– Нас девять здоровых мужиков. Кстати, женщина из машины не сказала, сколько там человек?

– Нет, она не считала, но какая разница, там может быть много больше. Это банда. Осторожней, у них наверняка оружие. Высылаем полицейский катер.

– Минутку, нельзя, чтобы они спугнули бандитов, пострадают те, кто в плену. Я понял, что там не одна Линн?

– Не одна. Нужен полицейский вертолет.

– У меня на острове свой. Со мной Лукас, еще держите связь с Магнусом, это сосед Линн. Он классный компьютерщик, запишите телефон. Он определил, что ноутбук Белого Медведя на острове. Так что, все там. А приставать лучше к моему причалу, там будет стоять яхта, увидите.

* * *

Маргит принесла большой ноутбук, установила, включила. Это еще что?

– Советую посмотреть, будете знать, что вас ждет сегодня вечером.

На экране порно, я отвернулась, но тут же повернула голову обратно. Нет, это не порно, это пытки, настоящие пытки!

Глаза вылезли на лоб, а дыхание перехватило, потому что двух девушек – одну светлую, славянского типа, вторую темнокожую – мучили, кнут, оставляющий кровавые полосы на теле, был легкой разминкой. Я отвернулась. Маргит усмехнулась:

– Нет, ты посмотри.

– Я не фанатка БДСМ.

– А это не БДСМ, дорогая, это пытки.

Нет, не думать об этом.

Лес… снег в лесу тает поздно… Асфальт на дорогах давно сухой, а под деревьями еще лежат сугробы… С самих деревьев уже свалились снежные шапки, а внизу пока есть… Только снег весной совсем другой, он посерел, стал ноздреватым и тяжелым…

У северных народов сотни оттенков снега и льда, наверное, они правы, снег и лед каждый день при разной погоде разные… Первый выпавший снежок не сравнить с последним, пушистые хлопья со злыми колючками в метель, скрипящий под ногами в мороз с тем, что внизу уже подтаял и готов вообще поплыть грязными лужами…

Но в сознание все равно проникал голос Маргит, смакующей кошмар на экране.

Я читала о пытках в концлагерях, понимала, что на такое способны озверевшие мужчины или вот такие уроды, как те, что охраняли нас, но женщина!.. У ноутбука сидела женщина, которая могла бы считаться красивой, успешной, настоящей шведкой. Что должно произойти с мозгами, чтобы та, миссия которой давать жизнь, могла получать удовольствие от таких мучений себе подобных?

Не выдержав, остановила излияния Маргит:

– Зачем все это? Ведь они же не выживут?

– Конечно, не выживут. Им дорога в воду, рыб кормить. А зачем? Заметила, что снимают видео?

– Неужели такое кто-то будет смотреть?!

– Еще как. Просто изнасилование, даже детей, уже неинтересно. Кого сейчас удивишь тем, что трахают малолеток? А здесь полный комплект, в котором изнасилование только капля в море. «Снафф-видео» называется, очень дорогие ролики.

– И тебе это нравится?

– Это приносит сумасшедшие бабки. – Она сладко потянулась. – Вот вас отработаем, и можно на пару годиков уехать отдохнуть. Так что вы дорогой материал. Эта вон только дура, – Маргит кивнула на Вилте, которая лежала, свернувшись калачиком, – слабая оказалась. Но, думаю, ты не подведешь, ты же у нас сильная? Долго будешь цепляться за жизнь, вырываться… так?

– Ты сама надеешься выжить после такого? Маргит, неужели тебя отпустят отдохнуть на пару лет при том, что тебе так много известно?

Видно, попала в точку, она зашипела, буквально брызгая слюной:

– Заткнись! Заткнись, слышишь?!

– Сдается, что на корм рыбам следом за нами пойдете и вы все, слишком много знаете.

Она дернула головой, словно отмахиваясь от самых черных мыслей:

– Нет, Хозяин обещал дать мне отдых…

Убеждала сама себя? Но мне на нее наплевать, меня интересовало другое:

– Кто такой Хозяин?

– Какая тебе разница?

– Зачем ему нужно мучить именно меня?

– Да не тебя, а Ларса! Запись с тем, что удастся с тобой сделать, отправят Ларсу, чтоб порадовался.

– Маргит, ты сама слышишь, что говоришь? Черт возьми, есть же высший суд! Что у тебя в голове, о душе я не спрашиваю, ее нет.

– О, как мы заговорили… Что ты обо мне знаешь? К тому же либо я, либо меня – закон прост.

– Кайсу кто убил?

– Надеешься отвлечься? Ладно, пусть эти смотрят, а мы поговорим. Кайсу? Нет, не я – Марта.

– Но не одна же Марта, одной не справиться.

– Даже если бы тебя уже отправляли в море с камнем на шее, я все равно не стала бы говорить. Знаешь, что Марте язык отрезали?

– Знаю.

– Я свой берегу. Бригитту наказали за то, что вот эту, – она кивнула в сторону работавшего ноутбука, – поленились вывезти в море, бросили где поближе. Полиция села на хвост. Опыт Кайсы ее ничему не научил. Если сказано избавиться, надо выполнять четко.

Маргит все это время внимательно наблюдала за мной. Не знаю, что отразилось на моем лице, но она, видно, заметила размышления, усмехнулась:

– О чем думаешь?

– Чего не хватает человеку, чтобы он стремился получить удовольствие от мучений других, смертельных мучений?

– Ну ты ненормальная! Ей показывают, как будут убивать, а она философствует! Адреналина не хватает.

– Адреналин можно получать, взбираясь на Эверест или спасая людей из огня. Шли бы в службу спасения…

– Э нет… Карабкаться на Эверест – это трудно, нужно прикладывать усилия, а здесь все проще – сиди в кресле и смотри. А если адреналин зашкаливает, то можно и самому плетку или что похуже в руки взять.

Я даже вздрогнула от ужаса.

– Но ведь вас потом могут узнать?

– Нет, все в масках, в костюмах…

Я скосила глаза на экран, мужчины там действительно были обезличены, но на одной руке все же видна татуировка. Я узнала эту руку – ту самую, по которой, тянувшейся ко мне, когда-то врезала стеком.

– Почему же, вон Леннарт.

– Татуировку увидела? Надо сказать, чтобы свел, опасно.

– Маргит, в тебе хоть что-то человеческое осталось? Ведь Кайса же твоя сестра?

– Человеческое, говоришь? Я через все прошла… И выжила. У меня ничего не осталось. И выбор у меня невелик – либо вы, либо я. Повторения не хочу, потому будете вы.

Она встала и уже у двери обернулась, добавив:

– Но у тебя даже такого выбора не будет, ты умрешь.

Осчастливила…

Я захлопнула ноутбук:

– Незачем смотреть эту гадость!

Габи прошептала:

– Страшнее не придумаешь, лучше бы сразу убили…

– Не убьют, мы дорогой товар.

Снаружи быстро стемнело, зимой темнеет рано, а в лесу и того раньше. Лес стоял уже черный, как мое состояние. На остров скоро опустится тьма, такая же будет и у меня на душе. Поистине, Анна сделала мне последний подарок, перед смертью посоветовав разозлить кого-нибудь, чтоб убили одним ударом.

Я смотрела на темную массу деревьев под окном и думала о том, что ничего не знала о жизни. Как подавляющее большинство не только шведов, но вообще жителей благополучных стран, я видела только фасад спокойной, устроенной жизни, в которой от рождения до смерти о человеке заботятся, ведут по жизни почти за ручку. Продумано все: как лечиться, учиться, работать, даже о депрессии подумали. Это хорошо, очень хорошо, человеку много легче, когда он чувствует себя защищенным.