Золушка и Дракон - Михалкова Елена

– А теперь мы пойдем вниз, и ты извинишься перед Кларой, – посоветовал Олег, и даже позволил себе пошутить: – Это быстро и не больно.

Я кивнула, чувствуя себя онемевшей, и вышла за ним из комнаты.

Так, наверное последняя крыса, оставшаяся в живых, не в силах противиться настойчивой мелодии, мчится за дудочкой Крысолова, хотя от черных волн веет холодом неминуемой гибели, и ни одного из ее собратьев уже не видно над водой.

Сергей бежал по тропинке, чувствуя, как приятно пружинит земля под ногами. Утро было прохладное, очень ясное, и стволы сосен светились в голубом воздухе. Царила лесная тишина – то время, когда ухо не может вычленить из негромкого хора едва слышных голосов чей-то один, и все они сливаются для него в ровный зеленый шум.

Тяжеловесный Бабкин не любил кроссы, но лучшего способа осмотреть всю территорию «Рассвета» он не придумал, и потому, встав в шесть утра, добросовестно отправился на пробежку. План пансионата он запомнил, теперь предстояло соотнести его с реальной картиной местности.

Накануне Сергей успел убедиться в том, что территория пансионата совсем невелика и отдыхающих в нем не больше сорока человек. Черникова упомянула, что многие гости – постоянные клиенты, приезжающие к Светлому озеру из года в год. Большинство из них останавливались в главном корпусе, но были и те, кто, подобно самой Черниковой, занимал коттеджи: утепленные деревянные домики, разбросанные по лесу тут и там.

Главный корпус Бабкин бегло осмотрел еще вчера: двухэтажное кирпичное здание с мемориальной табличкой, сообщавшей, что прежде на этом месте находилось имение графа Вязникова. От имения сохранились лишь два фонтана перед входом, в одном из которых с трудом узнавалась дева с кувшином, а второй и вовсе представлял собой бесформенную фигуру. Дно фонтанов густым ковром устилали пожелтевшие сосновые иглы.

Позади главного корпуса, совсем рядом с черным входом в столовую, красовался аккуратный коттедж с вывеской «Администрация». Его, как догадался Бабкин, занимала заведующая с красивым именем Ольга Романовна Григорьева.

Ни возле корпуса, ни около домика заведующей никого не оказалось, только на подоконнике столовой сидела пушистая белая кошка с рыжей манишкой и рыжим хвостом.

– Кис-кис-кис, – негромко позвал Сергей, перешедший на шаг, чтобы отдышаться.

Кошка округлила желтые глаза и нервно дернула хвостом. Затем встала, потянулась на всех лапах и, бесшумно спрыгнув вниз, засеменила в сторону коттеджей.

– Ну, веди, – пробормотал Бабкин, направляясь за ней.

Коттеджей было пятнадцать, и возле первого же из них кошка исчезла, обернувшись на прощанье и внимательно поглядев на Сергея. Просто завернула за угол, а когда спустя несколько секунд Бабкин завернул следом, ее уже не было.

«Чеширский кот какой-то, а не кошка».

Системы в выборе места для коттеджей Сергей не заметил. Первые три домика разделяли сто метров, но четвертый уже терялся в глубине леса, почти невидимый за деревьями (именно его и занимали Черниковы). Пятый вырастал, будто из-под земли, на краю пруда, похожего на синее блюдце с изумрудной каймой ряски по краям. Шестой тоже прятался у подножия невысокого лесного холма, за которым, как обещал план, должно было находиться озеро Светлое.

Сергей взбежал на холм и остановился.

Обещанное озеро лежало перед ним. Бабкин сразу понял, откуда взялось название: вода в озере казалась нежно-голубой, местами белесой. Но не цвет воды привлек его внимание, и даже не лодка с одиноким рыбаком, ссутулившимся над своей снастью…

На берегу озера стоял дом. От него-то Сергей и не мог оторвать взгляда.

Двухэтажная бревенчатая изба казалась сказочным обиталищем чародея, живущего в этом лесу. За ней смыкали строй высоченные ели, словно охранявшие повелителя, и темная, мрачно-торжественная зелень их хвои издалека была похожа на грозовую тучу. Кто-то много лет назад посадил здесь маленькие елочки, и они вымахали до самого неба, изгнав из своих владений низкорослые кустарники и деревья поменьше. Ни одно не смогло выжить под тенью широколапых ветвей.

Изба выглядела старой, не сказать – старинной, но, приглядевшись, Сергей понял, что перед ним все же новодел. Не строили русских изб с такими большими окнами, с верандой, обнесенной резной оградой, с балкончиком, выходящим к лесу.

Бабкин вытащил из кармана план, расправил и озадаченно наклонил голову. План убеждал его, что вместо большой просторной дачи на берегу озера стоит конура. Крохотный домик, нарисованный на листе, был раз в десять меньше, чем значки, обозначающие коттеджи. Сергей вдруг понял, что, бегая, сделал полный круг и главный корпус должен стоять совсем недалеко от избы. Приглядевшись, он даже рассмотрел очертания здания – всего лишь метрах в сорока за сказочным домом.

Он снова взглянул на план «Рассвета» и нахмурился: если судить по схеме, пансионат был вытянут вдоль берега озера, и выходило, что основной корпус находится в крайней левой точке территории, а «изба чародея» – в крайней правой.

– Руки тебе пообрывать, – пробормотал Бабкин, имея в виду составителя плана. – Сусанин какой-то.

Он спустился с холма и пошел по берегу озера, разглядывая затейливую вязь резьбы на коньке крыши.

На полпути Сергей спохватился, что вышел из роли спортсмена, и побежал. Но кроссовки увязали в песке, и, помучившись немного, он плюнул на конспирацию. В конце концов, ничего удивительного, что вновь прибывшему стало интересно посмотреть на необычную постройку.

Подойдя вплотную, Бабкин задрал голову вверх. Десять окон, по пять на каждом этаже, плотно зашторены. Но изнутри слышались голоса.

Сергей обошел дом кругом, отметив, что позади него имеются деревянный сарай и дряхлая погребица, и наткнулся на крохотный, совсем кукольный огородик, где росли петрушка и укроп, покачивала пушистыми сиреневыми соцветиями мята, и даже огуречный куст осторожно высовывал свои плети из-под парника, будто проверял, не озябнет ли, если выползет целиком. Хозяева посадили здесь и малину, но без ухода та совсем одичала и закустилась.

Бабкин воровато оглянулся и, не удержавшись, сорвал листик мяты, растер в пальцах. В ту же секунду хлопнула дверь, и на крыльце заговорили – громко, повелительно. Не раздумывая, Сергей отпрыгнул в сторону и затаился в малиннике.

Из зарослей хорошо просматривались крыльцо и часть веранды со столом и плетеными стульями. Возле одного из стульев, взявшись руками за спинку, будто собираясь поднять его, стояла женщина столь необычного вида, что Бабкин, собиравшийся незаметно исчезнуть, в изумлении замер на месте.

Он дал бы ей около пятидесяти лет. Мелкая востроносенькая дамочка с редкими рыжеватыми волосами, убранными в мышиный хвостик, и недобрым лицом. На ней было ошеломительной красоты длинное платье из зеленовато-серой ткани. Оно струилось вниз, падало складками на пол, и даже Бабкину, плохо разбиравшемуся в моде, одного взгляда было достаточно, чтобы понять: такая вещь не может принадлежать этому времени. Поразил его именно контраст между необычностью наряда и банальнейшей внешностью его обладательницы.

– Мне кажется, пора приступать к завтраку, – громко сообщила женщина. Это ее повелительный голос Сергей слышал минутой ранее.

– Но позвольте, Клара Ивановна, – запротестовал мужской баритон. – Еще нет семи!

– А вам, Григорий, надо бы оставить свои барские замашки! – визгливо сказала женщина. И нравоучительно добавила: – Завтракать в половине одиннадцатого вредно для здоровья! Подавайте!

– Слушаюсь!

Почти сразу Сергей увидел и обладателя баритона, шагнувшего на веранду и остановившегося в нескольких шагах от женщины в платье. Мужчина застыл в нелепой позе, чуть наклонившись вперед и согнувшись в спине: поза его выражала не то подобострастие, не то готовность выкинуть фокус. Что-то определенно шутовское имелось и в манерах, и в его голосе. Со спины Бабкину было видно лишь, что он невысок и очень черноволос: смоляного цвета завитки спадали ему на шею.

«Баритон» шагнул на крыльцо и скрылся в доме. Когда он вернулся, в руках его был поднос с чашками. Последние он расставил на столе с проворством официанта. Только теперь Сергей обратил внимание, что мужчина тоже одет странно: серые хлопковые брюки, рубаха навыпуск из такого же материала и подобие фрака. Вид нелепый и даже отчасти пугающий своей нелепостью.

– А где ваша сестра? – раздраженно спросила дама, похлопывая ладонью по перилам. – И где эти двое?

– Сейчас будут. Одну секунду!

Он вновь исчез, и вскоре вернулся, но уже не один. За ним шла женщина в длинном и широком черном платье с белым фартуком. Голову ее покрывал белый чепец. Крепкая, широкая в кости, такая же черноволосая и курчавая, как мужчина, она не улыбалась и выглядела угрюмой.

– Доброе утро, Клара Ивановна! – поздоровалась она, ставя на стол поднос с чайником и бутербродами.