Волчья ягода - Данилова Анна

Из газет и международных новостей по телевизору она, лежа на широкой гостиничной кровати парижского отеля «Эдуард IХ», следила за ходом поисков русской банкирши Анны Рыженковой, похитившей у своих вкладчиков около двадцати миллионов американских долларов, и почти три месяца вздрагивала, когда кто-то звонил или стучал в ее номер. И только пачка фальшивых паспортов, спрятанных на дне дорожного несессера, придавала ей уверенности в том, что ее, быть может, так никогда и не найдут. В России, впрочем, как и везде во всем мире, за деньги можно купить не только десяток паспортов, но и черта лысого. Это она теперь знала наверняка, как знала и то, что на острове Мэн агент по недвижимости подыскивает для нее хороший дом. Словом, все шло по плану.

Первый месяц в Париже она много пила. Садилась на такси и уезжала на самую окраину, где просила водителя остановиться возле какого-нибудь ресторана, и не выходила оттуда уже до самого утра. Там она поглощала одну рюмку за другой и слушала журчащую французскую речь, сравнивая ее со своим, пока еще отвратительным французским, который она учила еще в Москве с помощью частного преподавателя. Однажды, оказавшись в пригороде Парижа, местечке под названием Севр, она сняла номер в гостинице «Адажио» и поселилась там с молодым парнем, имени которого она позже так и не смогла вспомнить. За бутылкой эльзасского вина он учил ее французскому и вообще много рассказывал о французах и Париже.

Утром, просыпаясь с тяжелой головной болью, она с отвращением смотрела на себя в зеркало, но потом просыпался ее любовник, и все начиналось снова: завтрак в постель, непременное вино, сигареты, блокнот, исписанный французскими словами, и секс в чистом виде.

Она вернулась в Париж похудевшая и нашла, что эта худоба ей даже идет. Избавившись от надоевшего любовника, она поняла, что ей неплохо живется и одной. Утром она подолгу валялась в постели, затем завтракала и уходила бродить по Парижу, обедала где придется и возвращалась в гостиницу за полночь. Заказывала себе ужин в номер и засыпала под звуки телевизора. В сводках новостей об Анне Рыженковой теперь практически не упоминалось. Об этом же ей сообщал по телефону и Вик, которому она звонила два раза в неделю, чтобы справиться о его делах, не сболтнул ли он кому чего лишнего о своей бывшей жене и не достают ли его спецслужбы, занимающиеся ее поисками. Она звонила на квартиру одного из друзей Вика в строго назначенное время – это была страховка в случае, если телефон Вика прослушивается ФСБ, – и каждый раз, когда она слышала голос своего бывшего мужа, сердце ее вздрагивало. Она так и не разобралась до конца, что же между ними произошло такого, что заставило их расстаться. Они словно пресытились друг другом и захотели свободы…

* * *

Анна смотрела на сидящего в кресле Матвея и, дрожа от пробиравшего ее холода и дискомфорта, связанного с тем, что на ней не было нижнего белья, напитывалась ненавистью по отношению к нему. Он не мог не прочесть это в ее взгляде и уже через пару минут после заданного вопроса, смысла которого она так и не уловила, поскольку просто задыхалась от злости, он снова ударил ее по лицу.

– Ты так и будешь молчать?

Она расхохоталась ему в лицо:

– Вы несете какую-то ахинею и задаете мне идиотские вопросы, а я должна вам на них отвечать? Это вы мне ответьте, что вы от меня хотите? Ну, да, положим, что я живу за границей, так что с того? Да, я была управляющей банком «Норд», дальше-то что? Я уже три года назад уехала из страны и живу так, как мне заблагорассудится. Я купила маленький домик на острове Мэн и изучаю право. У меня своя жизнь, а у вас – своя. Я никому ничего не должна…

Она специально бросила в конце эту фразу, чтобы спровоцировать Матвея («эту бестолочь») на новые потоки объяснений, в которых он плавал, как плавает только что родившийся котенок, брошенный в сточную канаву. Экономические термины, видимо, были его слабым местом.

Она испугалась по-настоящему только тогда, когда на столике, разделявшем их кресла, взорвался телефон, и человек, заговоривший через микрофон (который Матвей специально оставил включенным, так, чтобы она смогла услышать каждое произнесенное звонившим слово), сказал, обращаясь к Матвею:

– Ты меня слышишь? Я сейчас выезжаю, у нас мало времени, нас ждут. Папку с документами мы предъявим ей уже на месте, смотри, не упусти ее… Говорят, она стерва еще та и может выкинуть что-нибудь этакое… А нам пора заканчивать с ее делом, и так провозились столько времени! Ты меня слышишь, Матвей? Не спускай с нее глаз, а мы уже выезжаем. Все, общий привет…