Танцующая на волнах - Данилова Анна

– Будем надеяться, что труп не найдут. А если и найдут, то я не опознаю его…

– Ты еще туда вернешься?

– Куда?

– Туда, где закопал его?

– Не знаю. Может быть. Но лишь для того, чтобы быть уверенным в том, что то место не разрыли. Да и кому нужно копать там? Это глухой лес… Черт… Передайте ему, что, если он не найдет эти договора, я его уволю. Черт знает что… Позвоните мне.

Последние слова предназначались явно для ушей незнакомки, которая должна была с этого дня играть роль его жены. Послышались короткие гудки, Женя отключила телефон. Затем, улыбнувшись пьяной улыбкой, в который уже раз набрала номер мобильного телефона покойной Лены Шеховой. Послышались длинные гудки. Она знала, что трубка похоронена вместе с телом Лены в спальном мешке. Она даже представила себе, как ее звонок раздается в глубине смердящего спального мешка. Звонок слышен под землей… А что, если именно в эту минуту мимо холмика в лесу кто-то проходит?.. Услышит мелодию мобильного телефона, остановится, посмотрит на свежевскопанную землю и подумает: а вот и чья-то могила, кто-то кого-то убил…

– Слушаю, – донеслось из преисподней. (Удивительно, но телефон почему-то не разрядился!) – Кто это?

Это была Лена. Ее голос.

– Женька, это ты? Ты где? – звенел ее высокий и, как показалось Жене, счастливый голос.

Она отшвырнула от себя телефон и бросилась в ванную – ее вырвало.

Глава 3

Все было испорчено одной фразой. Проводить время в роскошном номере гостиницы с умирающим – занятие не из приятных. Все равно что спать с мертвецом. Но и обидеть больного человека было совестно. Маше показалось, что даже цветы в вазе запахли лекарствами.

Она находилась здесь уже несколько часов. После сытного и вкусного обеда ее мозги стали соображать лучше, а чувства отступили на второй план. Она стала подумывать о том, как бы смыться отсюда. Но только так, чтобы не оскорбить Владимира, чтобы он не догадался, что она брезгует ложиться с ним в постель.

– Твоя жена знает, что ты болен?

– Да, она все знает.

– И все равно уехала?

– У нее давно уже своя жизнь… – Он отмахнулся, как если бы напоминание о жене доставило ему физическую боль. Даже лицо его, такое красивое и заметно побледневшее, как показалось Маше, приняло страдальческое выражение. – Кстати, о жене…

– Только не говори мне, что она может заявиться сюда в любую минуту. – Маша даже сделала несколько порывистых движений, демонстрирующих готовность быстро собраться и уйти.

– Да нет, успокойся, она сюда не приедет. Дело не в этом. Просто в Питере у меня много знакомых, они… Даже не знаю, как тебе сказать… Словом, они должны знать, что я останавливался здесь вместе с женой.

– Но разве им не все равно, с кем ты тут живешь? Или твоя жена имеет непосредственное отношение к твоему бизнесу?

– Я знал, знал, что этот разговор должен когда-нибудь произойти, но не знал, как тебе все объяснить.

– Говори прямо, как если бы я была не твоей любовницей, а деловым партнером. Я не люблю тебя, ты не любишь меня, мы встретились на Невском, пришли в номер, переспали, получили определенную долю наслаждения, разве что ты не заплатил мне, как проститутке…

– Не злись.

Но она уже успела смахнуть несколько слезинок. Она знала, чувствовала с самого начала, что здесь что-то не так. Страсть страстью, но на ее месте могла бы оказаться любая другая женщина. Ему нужно продемонстрировать перед кем-то, кого она не знает и, возможно, никогда не узнает, что он живет в гостинице со своей женой. Наверно, так надо для бизнеса, а может, и для чего-то другого, о чем она тоже пока не догадывается.

– Я должна сыграть роль твоей жены?

– Ты на редкость догадлива. Меня скоро не будет, бизнес перейдет к вдове.

– Ты так спокойно говоришь о своей смерти.

– А что еще остается делать? Я уже три месяца привыкаю к мысли, что меня не будет, а все вокруг останется…

– Ты захотел просто пожить в этом дорогом номере… или же собираешься умереть здесь?

– Да.

Маше стало не по себе. Она уже и сама не знала, злиться на него или пожалеть и стать для него последним человеком, которого он увидит перед своей смертью. А ведь как романтично все начиналось…

– Хорошо, я помогу тебе.

«Поживу в роскоши, – подумалось ей, – больше ничего не остается. Все равно никто и никогда не поверит, что я жила в „Астории“».

– Лучше, если ты никому ничего не расскажешь. Ты можешь мне это пообещать?