Гений - Келлерман Джесси

— Она могла и не сама вас ударить.

Они развивали эту мысль, пока голова у меня не заболела так сильно, что пришлось закрыть глаза. Когда я открыл их в следующий раз, полиции уже не было, а Мэрилин вернулась. И принесла с собой новую коробку с эклерами взамен той, которую экспроприировали медсестры.

— Ты не заслуживаешь такой чудесной женщины, как я.

— Пожалуй. Мэрилин!

— Да, мой мальчик?

— Что у меня с лицом?

Она достала пудреницу и дала мне посмотреться в зеркало.

Я чуть не помер.

— Да ладно тебе, ничего страшного.

— А по-моему, очень даже страшно.

— Они просто так перебинтовали. Там даже шрама не останется.

— Зуб тоже выбили?

— Два.

— Как это я не заметил? — Я пощупал языком дырки.

— Тебе очень много лекарств дают. — Она погладила сумочку. — И мне немножко перепало.

Пришла Руби.

— Извини, я раньше не могла. Там в галерее сумасшедший дом. Но мы успеем, ты не волнуйся.

— Что успеете?

— У вас сегодня открытие выставки, — сказала Мэрилин.

— Открытие? А чьей?

— Элисон.

Я вздохнул:

— Вот черт.

— Она тебе привет передавала, — сказала Руби. — Обещала завтра заехать.

— Скажи, чтобы не приезжала. Я никого видеть не хочу. Черт!

— Все будет нормально. Мы контролируем ситуацию.

— Я подниму тебе зарплату. И Нэту тоже.

— Проси медицинскую страховку, — сказала Мэрилин.

— Она у них и так есть.

— Тогда проси, чтобы вам оплачивали деловые поездки.

— Вообще-то, — вспомнила Руби, — нам бы новый холодильничек не помешал. Старый очень шумит.

— С каких это пор?

— Да уже несколько недель.

— А я и не заметил.

Руби пожала плечами. Без слов было ясно, что она имела в виду. Конечно, я не заметил. Меня ж там не было.

— Валяй, — разрешил я. — Покупай, что нужно. И позвони мне, когда все разойдутся.

Она ушла.

— Надеюсь, они справятся, — сказал я Мэрилин.

— Справятся, конечно. По-моему, за время твоего отсутствия стало окончательно ясно, что ты там не нужен.

Сочетание тяжелого сотрясения мозга и лекарств, которыми тебя пичкают, пока глаза на лоб не вылезут, не очень способствует адекватной оценке временных промежутков.

На третье (кажется, на третье) утро я проснулся и обнаружил, что Мэрилин, которая сидела в кресле и читала журнал, превратилась в Саманту.

Я даже как-то обиделся на такую дурацкую шутку подсознания.

— Ну сколько можно, — сказал я.

Саманта-Мэрилин подняла голову, отложила журнал и подошла к кровати.

— Привет, — сказала она.

Рука у нее была такая теплая, что я как-то сразу замерз. И начал трястись.

— Ты как?

— Да сколько ж можно-то?

— Я сейчас медсестру позову.

— Правильно, Мэрилин. Давай зови медсестру.

Я думал, у сестры тоже будет лицо Саманты. Но нет, она была негритянка.

— Очень смешно, — сказал я.

— О чем это он? — спросила Саманта-Мэрилин.

— Бог его знает.

И тут вошла Мэрилин собственной персоной с двумя стаканчиками кофе из автомата в руках. Медсестра как раз мерила мне давление.

— Что происходит? — спросила Мэрилин.

— Он меня назвал Мэрилин.

— Ну, — ответила Мэрилин-Мэрилин, — это лучше, чем если бы он назвал меня Самантой.

Я заснул.

Через час я проснулся с ясной головой. И Мэрилин, и Саманта по-прежнему сидели в палате и оживленно болтали, слава богу, не обо мне. Мэрилин как раз рассказывала душераздирающую историю о том, как она, без единого гроша, жила в Нью-Йорке и воровала фрукты из отеля «Плаза». Я застонал, они повернулись ко мне, подошли и встали по обе стороны кровати.

— Как спалось? Хорошо? — спросила Мэрилин.

— Теперь я вроде бы выспался наконец.

— Еще бы. Ты стал какой-то чудной и всех называл Мэрилин, так что мы позвали врача, и он тебе что-то вколол. Тебе лучше?

— Да, спасибо.

— Должна признаться, мне было приятно, что ты повсюду видел именно меня.

Я слабо улыбнулся.

— Саманта рассказала мне про твое расследование. Там столько всяких подробностей. Ты мне ничего не говорил. Хочешь овсянки?

— Это только наши домыслы, — ответил я.

— Ладно, оставляю вас наедине с вашим делом. Пойду домой. Мне нужно принять душ. Было приятно познакомиться. Заботьтесь о нем.

Саманта подтащила кресло поближе к кровати.