Альбом страсти Пикассо - Тарасевич Ольга

Лена изумленно вскинула брови:

– Ничего не понимаю.

– Вы можете быть свободны. Пока, во всяком случае. Я не занимаюсь производством по этому делу, поэтому у меня нет полномочий вас задерживать. Конечно, я сообщу ту информацию, которую вы мне предоставили, своему коллеге. Думаю, он будет ее учитывать, однако не станет принимать мер по ограничению вашей свободы.

– Как камень с души упал! – ее лицо озарила улыбка. – То есть я могу идти?! Как здорово! И правда, побегу, мне с собачками гулять надо.

Она так торопилась скрыться за дверью, что споткнулась и чуть не упала; покраснела, словно помидор…

– Нормальная у тебя работа, Седов, – Лика, отодвинув в сторону настоящий человеческий череп, забралась на подоконник, обхватила колени руками. – Преступников на свободу отпускать! Ты часом не влюбился в нее?

– Издеваешься! Ты даже не поинтересовалась, что она мне рассказала, – а уже выводы делаешь!

Лика пожала плечами, следя взглядом за полетом пересекающего кабинет зеленого попугайчика, которого Володя назвал Амнистией.

Нахальная птица – та еще коварная особа, стоит только зазеваться – обгадит мгновенно. Она не выносит женщин (естественно, Седов – только ее любимый хозяин), не любит, когда на Володю повышают голос (начальник его это просек и никогда не устраивает Седову разнос на рабочем месте, к себе «на ковер» вызывает). А тут – и первое и второе в одном флаконе, к любимому хозяину пришла очередная мадам и орет. Надо не терять бдительности! Пусть у Володи в столе специально припасена стопка салфеток для ликвидации «приветов» от Амнистии, очищать одежду от пятен – удовольствие ниже среднего…

– Между прочим, я выяснил, каким образом возле трупа Тани оказалось твое кольцо, – следователь выбил из пачки сигарету, но, под укоризненным взглядом Вронской, засунул ее обратно. – Его Лена пыталась украсть.

– Что? Украсть?! Мое кольцо, которое мне родители подарили? Кошмар! Нормальные у меня соседи…

– Она сказала, ей собак кормить было нечем.

– Отличный повод стырить колечко у тех, кто тебя пригласил в гости. Я бы, правда, вместо воровства попробовала бы поработать! Знаешь, большинству нормальных людей это здорово помогает решать материальные проблемы!

– Не кипятись… Твое кольцо же у тебя, никуда оно не делось…

«Да он втюрился в нее, – изумилась Лика, не веря своим глазам: Седов, тот самый принципиальный Володька, считающий, что уголовный кодекс надо знать лучше, чем Отче наш, оправдывает воришку! – И когда только успел… Впрочем, иногда именно так оно и происходит: вопреки логике, в совершенно неподходящей ситуации…»

Тем временем следователь продолжал:

– Она хотела украсть у тебя кольцо. Потом собиралась перебросить его через забор к себе на участок. А там, возле стройматериалов, уже находилась Таня. Она ждала какого-то Антиквара… Видимо, Самойлова… Но Татьяна, похоже, точно не знала, кто с ней под этим ником переписывался… Таня набросилась на Лену, та ее оттолкнула. Липина упала и ударилась затылком. У Тани был обморок – а Лена решила, что убила девушку. Потом к Липиной подошел убийца и перерезал ей горло.

Лика скептически нахмурилась:

– Володя, мне кажется, ты сейчас находишься в слегка измененном состоянии сознания. И вряд ли можешь адекватно оценивать действительность. Да эта Лена с тобой уже делает все, что хочет! Она навешала тебе лапши на уши, а ты и рад, веришь каждому ее слову!

– Лика… Ну, я все-таки уже большой мальчик, да? Базар фильтрую, мух от котлет отделять умею; в конце концов, это – моя работа. Да, мне симпатична Лена. Ну и что? От симпатии профессиональные рефлексы не отключаются… И потом, есть же факты. У Тани на затылке была гематома, это Антон еще при осмотре трупа у тебя на участке заметил. Сегодня я перезвонил судебному медику, который вскрытие проводил, и уточнил: действительно, то повреждение было прижизненным и не является причиной наступления смерти… Помнишь, Лена в тот вечер кричала: «Не было никакого перерезанного горла!» У нее сдали нервы. Она была уверена, что убила Таню. Приехала ко мне, увидев записку на твоем заборе. Но это был только предлог, я это сразу просек; такую новость вполне можно и по телефону сообщить. А на самом деле девчонке страшно было, хотела разнюхать, есть ли улики против нее. Нервы не выдерживали. Я на нее поднажал, она все рассказала. Наблюдал за ней во время этого рассказа – по лицу выходило, говорит правду. Судьба у нее, конечно, не сахар… Впрочем, если без эмоций, а по сути, с точки зрения логики, неувязок я лично не заметил. Все сходится, понимаешь?