Пробка - Андреева Наталья

— Почему ты так себя ведешь при посторонних?

— А что такое?

— Намекаешь на мою никчемность. Что я бездельница, барынька, которая с жиру бесится. Ты забыл, что я сделала для фирмы и для тебя в частности?

— Я что, всю жизнь должен тебе за это руки лизать? — зло спросил муж.

— Я уже вижу, что благодарность тебя тяготит. Что ж, таковы люди. Они быстро забывают хорошее. А ведь я отдала тебе лучшие годы жизни. Я тебя вылечила.

— Ну-ну, Алина, — устало сказал Михаил. — У меня и в самом деле много работы. Очень много.

— Быть может, мы, как и раньше, вместе справимся с проблемами?

— Как там, на островах? Погода хорошая? — Одинцов сделал вид, что не услышал вопроса.

— Замечательная!

— Как отдохнула?

— По-моему, я вчера тебе об этом рассказывала.

— Я забыл. Извини.

— Я поняла. Ты устал, и у тебя много работы. Поеду ужинать одна.

— Да, сделай милость, развлекись.

— Я так поняла, что ты приедешь поздно?

— Ты правильно поняла.

— Тогда до утра, дорогой? — с намеком сказала она.

— Угу, — буркнул муж и демонстративно уткнулся в бумаги.

Алина, улыбаясь, вышла в приемную, подождала, пока секретарша закончит разговор по телефону, и сказала:

— Советую вам подыскать другое место работы.

— Но Михаил Александрович…

— У вас все в порядке со слухом?

— Да.

— Тогда действуйте.

Она не знала, что совет будет воспринят буквально. Девчонка стала действовать. Вернее, ее ослепительные коленки. Алина не знала наверняка, какие отношения связывали ее мужа с секретаршей до сих пор. Быть может, платонические. Но после визита Алины в офис они перешли в другую плоскость — как потом выяснилось, горизонтальную. В ресторан Алина в тот вечер не поехала, а направилась в частное детективное агентство, за консультацией. И весь дом тут же был напичкан подслушивающей аппаратурой.

Муж что-то почувствовал и стал очень осторожен. Именно тогда у него появилась привычка звонить в пустую квартиру и запираться в собственной спальне. Тогда же Алина выяснила шифр, который открывал личный сейф Одинцова. Но однажды она обнаружила, что и в ее бумагах кто-то рылся. Это уже была объявленная война.

Взрыв, то есть решительное объяснение, произошел спустя два с половиной месяца после инцидента в офисе. Чутье у Алины было звериное. Она сразу поняла: случилось что-то важное. Муж просто светился и выглядел таким счастливым! Прослушивание его разговоров ничего не дало. В основном это были деловые переговоры с партнерами или сдержанные беседы с родней. Со своей пташкой он, вероятно, ворковал по мобильному телефону, номер которого ей был неизвестен, или в отдельных кабинетах ресторанов, куда Алина добраться не могла. «Жучок», пристроенный к подкладке одинцовского пиджака, вскоре перестал подавать сигналы, и Алина стала подозревать, что мужа консультируют специалисты. С ней же Михаил почти не разговаривал. Вставал рано утром по-тихому, шел на кухню, завтракал в одиночестве и поспешно исчезал. Но однажды Алина его таки подловила. Больше тянуть было нельзя. Она хотела объяснений.

Рано утром Михаил Одинцов сидел за столом и торопливо пил кофе. С минуту Алина стояла в дверях, наблюдая, как муж жует, спеша поскорее покончить с завтраком и сбежать из дома.

— Спешишь? — спросила, наконец, она. Муж вздрогнул и втянул голову в плечи.

Все-таки он ее еще боялся.

— Я говорю: ты спешишь? — Алина медленно подошла к столу. — Работы много?

— Да, знаешь.

— До полуночи засиживаешься? И телефон отключаешь? Миша, кого ты обманываешь?

— Я уже и сам понял: нам надо поговорить.

— Хорошая фраза для начала диалога. Твоя секретарша смотрит глупые сериалы и пересказывает тебе их содержание? Ты что, тоже к ним пристрастился?

— От умных женщин устаешь гораздо больше, чем от глупых сериалов.

Он вытер губы салфеткой и решительно отставил в сторону пустую чашку.

— Быть может, еще кофе? — заботливо спросила Алина.

— Я… Ну, хорошо.

— И я, пожалуй, выпью. Хотя и не привыкла так рано вставать и завтракать в восемь утра.

Алина сделала обоим кофе. Муж молчал.

— Ну? — спросила она, присаживаясь напротив.

— Алина, нам надо расстаться, — сказал муж, словно нырнул в ледяной омут.

В его глазах она увидела страх и невинно спросила:

— А что такое?

— Видишь ли, я полюбил другую женщину.

— Полюби-ил… Замечательно!