Волк насторожился - Бушков Александр

– А она чем промышляет? – спросил Данил. – Одними работящими руками в наше время такую фазендочку не поднимешь и на плаву не удержишь…

– Жадеит. «Регина». Системы в этом деле до сих пор нет, не доперла система до глубинки, вот и выходит, что на каждый вложенный рубль можно взять чуть ли не доллар. Если знать как, и с кем дружить.

– А это что, не система? – хмыкнул Данил.

– В глубинке это по-прежнему «добрососедской жизнью» называется… А система сюда не влезла еще и оттого, что добыча чересчур маленькая и непредсказуемая, сегодня тебе рюкзак припрут, а потом месяц будешь сидеть у окна и ждать продавцов. В общем, Ташка ночью говорила, что по тайге шарашится армия. Солдатня там и сям, даже вертолет регулярно летает. Я тут кое-что прикинул, и получается, что солдатня эта сшивается как раз близ тех мест, куда мы на экскурсию собрались. Местные – народ простой, в нашивках и эмблемах не больно разбираются: благо этих эмблем нынче развелось, что грязи. Но по некоторым наводкам выходит, что это – твой комитет… Зашел к ребятам, а там этот бичик, принюхались мы друг к другу, они за меня к тому ж слово сказали, он согласился побазарить. Денег дашь на билет, и лады. Он в город выходить боится. Да и ломщики к хребту не ходят. Знаешь, командир, бывает такое: никто вроде бы въявь не пугает, стволом под нос не тычет, но как-то само собой соображается, что лучше тебе будет подальше держаться. И слухи ползут. Про радиоактивный могильник. В тайге видели солдат в балахонах, с приборами.

– Лапшу они на уши вешают, – сказал Данил.

– Вот и Ташка так думает, только страшилка насчет радиации срабатывает, как швейцарский будильник. Звону на километр… – Он поджал губы. – Она тут дружит с одним… Ну, сам понимаешь, одинокая баба…

– Терпишь?

– Я тут пока не хозяин. Вот если осяду, боевой устав пойдет другой… Одним словом, это местный мусор. Двухпросветный. Им тоже по секрету те самые военные брякнули про радиацию – только как-то так хитро брякнули, что этот секрет еще и через ментовку распространился, будто по репродуктору со столба.

– Ну, это целая наука – распускать слухи, – сказал Данил. – Люди, знаешь ли, на этом диссертации защищали, и хлеб они жрали не даром…

– Вот эта наука здесь и работает на полную катушку. Кто поглупее и потрусливее, уже налаживается сбегать подальше, пока из тайги не поперли рентгены, что саранча…

– А вертолет какой, кстати? – спросил Данил.

– Как это?

– Какой марки, не слышал? Нас это напрямую касается. Если гражданская версия, меньше хлопот, а если у них здесь вертушка огневой поддержки, погоняет она нас по тайге…

– Кто у них тут присматривается к маркам. Вертолет военный, потому что весь зеленый… – Дядя Миша облизнул губы. – Да я понимаю. У нас в восемьдесят втором три орла шли по тундре гораздо раньше срока, надоело им на хозяина мантулить, весной запахло, вот в зеленый отпуск и сорвались… Рассказывали потом так: будто летит вертушка, а на ней есть какая-то хреновина, соединенная с пулеметом. Пулемет спаренный. Локатор какой-то на него присобачен… В общем, летят над голой тундрой, по пути эта техника постреляла вдоволь оленей, потому что ей же не объяснишь… И вдруг по пустому месту – та-та-та… Вертолетчики кружат, а пулемет лупит по голой равнине. Ну, сели. Посмотрели. А там лежат эти трое, мохом замаскировавшись, и пулями их порвало так, что опознавать нечего… Есть такие локаторы? Или свист?

– Есть, – сказал Данил невесело. – Чистую правду тебе рассказывали, никакого свиста.

– Печально…

Показался железнодорожный вокзал, серый домик в стиле позднего сталинского ампира. Дядя Миша свернул в сторону, подвел «уазик» к черному ходу какого-то большого магазина. Пояснил:

– В подсобке у грузчиков сидит. Хоронится. Они ему старые кореша, так что спрятали. Рыночные реформы определенно затронули и закулисье магазинов – на столе у грузчиков в огромной подсобке имели место матовая бутылка неплохой импортной водочки, баночное пивко, ветчина из вакуум-пакетов и тому подобный заграничный ширпотреб (сплошь и рядом произведенный в отечестве). Два мордатых детинушки сговорчиво после первого же кивка дяди Миши покинули помещение – то-то он при первой возможности укатывал в Куруман, готовил себе посадочную площадку Корявый, надо понимать, обстоятельно, повсюду обрастая связями.

Третий, оставшийся за столом – это, конечно, и есть бич. Именно бич, похмельный, но опрятный, с продубленной геологическими ветрами физиономией.